Владимир (пароходофрегат)
«Владимир» — колёсный 11-пушечный пароходофрегат Черноморского флота России.
История
Фрегат прославился тем, что 5 ноября 1853 года вступил в первый в истории бой паровых судов. «Владимир» под флагом начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Корнилова атаковал 10-пушечный турецко-египетский пароход «Перваз-Бахри».
Командир «Владимира» капитан-лейтенант Г. И. Бутаков, использовал преимущество «Владимира» — высокую маневренность: держась в пределах кормовых курсовых углов турецкого парохода, экипаж вёл меткий артиллерийский огонь по противнику. Особенно важно было даже не использование самой по себе маневренности русского корабля, а то, что опытный моряк Г. И. Бутаков заметил отсутствие орудий на корме турецкого парохода и весь бой старался держаться так, чтобы турки не могли обстреливать «Владимир», а вот русский пароходофрегат имел вооружение, позволявшее ему громить противника на всех дистанциях и во всех секторах обстрела.
Трёхчасовой бой закончился победой: «Перваз-Бахри» был вынужден спустить флаг. Правда, русские моряки едва не «перестарались» — они с большим трудом смогли довести свой трофей до Севастополя. Турецкий пароход потом отремонтировали и он вошёл в состав Черноморского флота под названием «Корнилов».
Г. И. Бутаков после этого боя был произведён в капитаны 2-го ранга и награждён орденом св. Георгия IV степени.
После окончания Крымской войны, Г. И. Бутаков, обобщив опыт использования пароходофрегатов, создал труд «Новые основания пароходной тактики», который использовался моряками Российского флота как основной документ при боевом использовании паровых и броненосных судов.
Так же интересна история создания корабля, ведь по английским законам тех лет английские кораблестроители не имели права строить другим флотам паровые корабли, и все русские пароходо-фрегаты, построенные в Англии, по сути, были военной контрабандой. Ведь они строились как якобы почтовые пакетботы.
«Владимир» удалось официально построить как боевой пароходо-фрегат с паровой машиной повышенной мощности только благодаря тому, что на нём из европейского путешествия возвращался в Россию Государь Император Николай Павлович.
Благодаря этому в Англии на «Владимир» даже установили артиллерию, в частности, английские 10-дюймовые бомбические орудия. Первым командиром корабля был капитан-лейтенант Н. А. Аркас. А уже позже, во время осады Севастополя, пароходо-фрегат, будучи флагманом отряда русских пароходов под командованием кап.2 ранга Г. И. Бутакова, впервые в мире применят новую тактику. Для повышения дальности действия артиллерии «Владимира» в контрбатарейной стрельбе русские моряки приданием искусственного крена кораблю повысили угол возвышения его орудий.
Напишите отзыв о статье "Владимир (пароходофрегат)"
Ссылки
- [www.runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=137094&PORTAL_ID=&SECTION_ID=7155 Схема боя пароходофрегата «Владимир» с турецко-египетским пароходом «Перваз Бахри»]
- [www.shipmodels.ru/model/rus/166/ Модель параходофрегата «Владимир»]
- [flot.com/history/events/vladimir.htm Первый в истории бой паровых судов]
- [www.strelna.ru/ru/articles/chronology_navy/166.htm Бой пароходофрегата «Владимир»]
- [mkmagazin.almanacwhf.ru/mor_col/mc_kr/mc_kr_01.htm Корабли сильные, увёртливые и лёгкие, как птица…]
- [web.archive.org/web/20070105042206/windgammers.narod.ru/Hertegi/Vladimer.html Пароходофрегат «Владимир»]
Литература
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
|
|||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Владимир (пароходофрегат)
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
