Воронцовы-Дашковы
| Воронцовы-Дашковы | |
 | |
|
Описание герба: см. текст | |
| Том и лист Общего гербовника: |
XV, 5 |
|---|---|
| Титул: |
графы |
Подданство: | |
Воронцовы-Дашковы — графский род.
История рода
Екатерина Воронцова (1743—1810), третья дочь графа Романа Воронцова в шестнадцать лет вышла замуж за князя Михаила Дашкова, известного аристократа, ведущего свои корни от Рюриковичей и стала известна в дальнейшем как Екатерина Дашкова или Воронцова-Дашкова. Она пережила своих наследников, и оставила своё состояние внучатому племяннику, носившему фамилию Воронцов. Этот Иван Илларионович Воронцов (1790—1854), обер-церемониймейстер при дворе императора Николая I с соизволения императора Александра I, в 1807 г. стал называться графом Воронцовым-Дашковым.
Описание герба
Щит разделен на четыре части, в середине малый щиток. В первой и четвёртой частях герб Воронцовых — щит скошен справа налево на червленое и серебряное поля. По линии скошения лилия и по бокам от лилии по розе — все переменных с полями цветов. В чёрной главе щита золотое стропило, в нём три черные горящие гранаты, под стропилом одна и над стропилом в верхних углах щита по серебряной пятиконечной звезде. Во второй и третьей частях в лазоревом поле серебряный ангел, держащий в правой руке серебряный с золотой рукояткой меч, а в левой золотой щит. В малом серебряном щитке золотой полумесяц с человеческим лицом, обращенный вниз, на нём стоит золотой трилистный крест, под полумесяцем золотая шестиконечная звезда. Над щитком княжеская корона.
Над щитом графская корона и три серебряных графских шлема: средний коронован графской короной, правый — дворянской. Нашлемники: средний — чёрный Императорский орел с червлеными глазами и языком, золотыми клювом и когтями, коронованный двумя Императорскими золотыми коронами; правый — два золотых с российскими орлами штандарта, за ними по два знамени — одно червленое, другое серебряное; левый — между двух черных орлиных крыльев, на каждом из которых по три серебряных пятиконечных звезды, лейб-кампанская гренадерская шашка, украшенная золотым Императорским орлом и тремя страусовыми перьями. Намет: среднего шлема — чёрный, подложенный золотом; крайних — червленый, подложенный серебром. Щитодержатели: два серебряных коня с черными копытами и червленой зубчатой городской короной на шее. Девиз: «SEMPER IMMOTA FIDES» серебряными буквами на червленой ленте.
Герб рода графов Воронцовых-Дашковых внесен в Часть 15 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 5.
Представители рода
- Воронцов-Дашков, Иван Илларионович (1790—1854) — русский дипломат, действительный тайный советник.
- Воронцов-Дашков, Илларион Иванович — один из крупнейших землевладельцев России, владелец большого числа промышленных предприятий. Участник военных действий на Кавказе в 1859—1862 гг.
- Воронцов-Дашков, Илларион Илларионович (1877—1932) — русский офицер, командир Кабардинского конного полка (1914—1916), был награждён Георгиевским оружием (1916).
- Воронцова-Дашкова, Мария Илларионовна (1903—1997) — вдова князя Никиты Александровича, сына великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны.
См. также
Напишите отзыв о статье "Воронцовы-Дашковы"
Литература
- Воронцовы-Дашковы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Воронцовы-Дашковы
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
