Гайсрайтер, Штефан

Штефан Гайсрайтер
Гражданство	Германия Германия
Дата рождения	10 декабря 1947(1947-12-10) (76 лет)
Место рождения	Мурнау-ам-Штаффельзее, Бавария
Рост	182 см
Вес	89 кг
Карьера
Клуб	SV Ohlstadt
Статус	завершил карьеру
Медали
Олимпийские игры Бронза Саппоро 1972 четвёрки Чемпионаты мира Золото Лейк-Плэсид 1969 четвёрки Бронза Червиния 1971 четвёрки Бронза Лейк-Плэсид 1973 четвёрки Бронза Санкт-Мориц 1977 двойки Серебро Кёнигсзее 1979 двойки Золото Кёнигсзее 1979 четвёрки
Последнее обновление: 22 января 2012

Штефан Гайсрайтер (нем. Stefan Gaisreiter, 10 декабря 1947, Мурнау-ам-Штаффельзее, Бавария) — западно-германский бобслеист, выступавший за сборную ФРГ в конце 1960-х — начале 1980-х годов. Участник двух зимних Олимпийских игр, бронзовый призёр Саппоро, чемпион мира и Европы.

Биография

Штефан Гайсрайтер родился 10 декабря 1947 года в городе Мурнау-ам-Штаффельзее, земля Бавария. С ранних лет полюбил спорт, позже увлёкся бобслеем и, пройдя отбор в национальную команду ФРГ, в качестве разгоняющего начал выступать на крупнейших международных соревнованиях, при этом его пилотом практически на всю карьеру стал Вольфганг Циммерер.

Показав неплохие результаты, они удостоились права защищать честь страны на Олимпийских играх 1968 года в Гренобле, где, тем не менее, не смогли добраться до призовых мест, приехав в четвёрках лишь девятыми. На Играх 1972 года в Саппоро их команда, куда также вошли разгоняющие Петер Уцшнайдер и Вальтер Штайнбауэр, финишировала значительно лучше, все члены четырёхместного экипажа получили по бронзовой награде.

Помимо всего прочего, Штефан Гайсрайтер имеет в послужном списке шесть медалей с чемпионатов мира, в том числе две золотые, одну серебряную и три бронзовые. Пять раз занимал призовые места на европейских первенствах, из них три раза был первым. С 1974 года поменял амплуа, став пилотом, чаще всего использовал в качестве разгоняющего Манфреда Шумана. Продолжал соревноваться на высоком уровне вплоть до начала 1980-х годов, но в силу высокой конкуренции уже не попадал на Олимпийские игры, поэтому, несмотря на статус чемпиона Германии 1980 года, Гайсрайтер принял решение завершить карьеру профессионального спортсмена, уступив место молодым западно-германским бобслеистам.

Ссылки

• [www.fibt.com/index.php?id=109 Список призёров чемпионата мира на официальном сайте FIBT]  (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ga/stefan-gaisreiter-1.html Штефан Гайсрайтер]  (англ.) — результаты олимпийских выступлений на sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Гайсрайтер, Штефан

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.