Люкс, Гари

Гари Люкс Gary Lux
Имя при рождении	Gerhard Lux
Полное имя	Герхард Люкс
Дата рождения	26 января 1959(1959-01-26) (65 лет)
Место рождения	Онтарио, Канада
Годы активности	1980—наст. время
Страна	Австрия Австрия
Профессии	певец
Жанры	поп-музыка
Псевдонимы	Gary Lux
Коллективы	Westend

Герхард «Гари» Люкс (нем. Gerhard «Gary» Lux, род. 26 января 1959 в Онтарио, Канада) — австрийский певец и композитор. Большая часть его музыкальной карьеры была связана с конкурсом песни «Евровидение», на котором он трижды принимал участие (не считая ещё трёх раз в качестве бэк-вокалиста).

Биография

Родился в 1959 году в Онтарио; через некоторое время его родители вместе с ним переехали в Австрию.

Впервые принял участие на конкурсе песни Евровидение 1983 в составе временной музыкальной группы Westend. Уже через год он выступал сольно на Евровидении 1985 с песней «Kinder dieser Welt», а также в 1987 году с композицией «Nur noch Gefühl». Эти участия были отмечены с переменным успехом: восьмое в 1985 и двадцатое в 1987.

Также он трижды был бэк-вокалистом: на выступлениях Аниты Вагнер в 1984, Тони Вегаса в 1993 и Стеллы Джонс в 1995.

Как композитор дебютировал в 1991 году на очередном отборочном конкурсе Евровидение — его «Solitaire», исполненная группой Three Girl Madhouse, заняла второе место среди потенциальных участников.

Помимо большого числа синглов, музыкант выпустил к настоящему моменту два полноформатных альбома, записанных им в Лос-Анджелесе.

Имеет двух сыновей. Жена Марианна скончалась в апреле 2011 года после продолжительной болезни.

Альбомы

• Dreidimensional
• City of Angels

Отрывок, характеризующий Люкс, Гари

Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.