Геринг, Ульрих

Ульрих Геринг (нем. Ulrich Gering; умер 23 августа 1510) — один из первых книгопечатников. Родом из города Беромюнстер, епархия Констанц. Он был одним из трех человек, основавших первую типографию во Франции, выпускал книги в Париже около 1470—1508 года.

Был приглашен в Париж в 1469 году ректором Сорбоннского университета, Иоганном Хейнлином (Johann Heynlin) и его коллегой Гийомом Фише (Guillaume Fichet). Двое последних отбирали и редактировали тексты, которые печатал Геринг вместе со своими партнерами Михаэлем Фрибургером и Мартином Кранцем. В период между 1470 и 1472 годами в типографии вышло 22 издания. Их первой книгой и, соответственно, первой книгой, напечатанной во Франции, стали «Письма» Гаспарена де Бергамо (1470).

К концу 1472 года предприятие, существовавшее на деньги университета, закрылось, и три печатника покинули Сорбонну, чтобы основать свою собственную типографию под вывеской «Soleil d’Or» («Золотое солнце») на улице Сен-Жак в Париже. В конце 1477 года партнеры разошлись, и Геринг продолжил печатать книги один. В 1483 году он переехал на Сорбонскую улицу. В 1484—1494 книги, напечатанные в «Soleil d’Or» носят имена Жана Хигмана (Jean Higman; 1484—1489) и Джорджа Вулфа (George Wolf; 1490—1492). Геринг снова появляется в типографии с 1494 года. Его партнером был Бертольт Ремболт (Berthold Rembolt), который продолжил печатать книги один после 1508 года, когда Ульрих Геринг снова покинул книгопечатню.

Источники

• A. Claudin, First Paris Press : An Account of the Books Printed for G. Fichet and J. Heynlin in the Sorbonne 1470—1472, London, The Bibliographical Society, 1898.
• Philippe Renouard, Répertoire des imprimeurs parisiens, libraires, fondeurs de caractères et correcteurs d’imprimerie depuis l’introduction de l’imprimerie à Paris (1470) jusqu’à la fin du seizième siècle. (Paris, 1965), 168-9.

Ссылки

• [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8602971b Электронная версия «Письмовника» Бергамо 1470 года]
• [patrimoine.agglo-troyes.fr/clientBookline/recherche/executerRechercheProgress.asp?instance=EXPLOITATION&GRILLE=MULTI0TROYES0RS_0&bNewSearch=true&strTypeRecherche=pr_multicritere&chkAutoTruncate=true&chkDeboublonnage=FALSE&chkRepartitionKey=FALSE&cboRepartitionKey=&codedocbaselist=MANUSCRITS&codedocbaselist=EAD_ARCHIVES_MANUSCRITS&codedocbaselist=EAD_ARCHIVES_CGM&txtANY=Ulrich%20Gering&cboIndexFormatANY=touslesmots&cboOpeBoolANY=ET&BACKURL=http%3A%2F%2Fpatrimoine.agglo-troyes.fr%2FclientBookline%2Frecherche%2FexecuterRechercheProgress.asp%3FPORTAL_ID%3D%26STAXON%3D%26LTAXON%3D%26IDCAT%3D%26INSTANCE%3DEXPLOITATION%26lDebut%3D0%26chkckbox23%3Doff%26chk10%3Doff%26chk11%3Doff%26chk12%3Doff%26chk13%3Doff%26chk14%3Doff%26chk15%3Doff%26chk16%3Doff%26chk17%3Doff%26chk18%3Doff%26chk19%3Doff%26DISPLAYMENU%3D%26IDTEZO%3D%26IDTEZOBASE%3D%26IDTEZOFORM%3D&XSLSHORT=erm_portal_medias.xml&XSLLONG=erm_portal_medias.xml&PORTAL_ID=erm_portal_medias.xml&OUTPUT=PORTAL Электронные версии некоторых других книг Ульриха Геринга; в том числе, переиздания «Писем» 1485 года]

Отрывок, характеризующий Геринг, Ульрих

Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.