Гибер фон Грейфенфельс, Аполлон Адольфович
| Аполлон Гибер фон Грейфенфельс | |
| Аполлон Адольфович Гибер фон Грейфенфельс | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
неизвестно |
| Принадлежность | |
| Годы службы |
1917—1919 |
| Звание | |
| Командовал |
7-й драгунский полк |
| Сражения/войны | |
Аполлон Адольфович Гибер фон Грейфенфельс (31 мая 1887 — ?) — военный деятель, полковник, спортсмен времён Российской империи, родился в Киеве 31 мая 1887 года. Участник летних Олимпийских игр 1912 года в Стокгольме.
Окончил Херсонское реальное училище. Поступил в Тверское кавалерийское училище. Штабс-ротмистр, командир эскадрона 7-го драгунского полка.
В составе спортивной делегации Российской империи участвовал в Олимпийских играх 1912 года. Соревновался в индивидуальном турнире по фехтованию на сабле, дошёл до полуфинала, где занял четвёртое место. В командных соревнованиях занял девятое место[1].
После Октябрьского переворота воевал в белых войсках Северного фронта. В 1919 году эмигрировал в Англию.
Жена Ольга Александровна (Шульц), дети: Николай (1914 г. р.), Владимир (1916 г. р.), Ирина (1918 г. р.) — родились в Житомире[2].
Напишите отзыв о статье "Гибер фон Грейфенфельс, Аполлон Адольфович"
Примечания
Отрывок, характеризующий Гибер фон Грейфенфельс, Аполлон Адольфович
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
