Глущенко, Михаил Андреевич

Михаил Андреевич Глущенко
Дата рождения	3 октября 1909(1909-10-03)
Место рождения	Владикавказ Российская империя
Дата смерти	7 августа 1974(1974-08-07) (64 года)
Место смерти	Владикавказ РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1931 — 1933, 1943 — 1946
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Андреевич Глущенко — командир расчёта 45-мм орудия 93-го стрелкового полка (76-я стрелковая дивизия, 47-я армия, 1-й Белорусский фронт), старший сержант. Один из полных кавалеров ордена Славы, награждённых в годы войны четырьмя орденами Славы.

Биография

Михаил Андреевич Глущенко родился в городе Владикавказ Терской области (в настоящее время столица республики Северная Осетия — Алания). Окончил 6 классов школы, работал на лесозаводе.

В 1931 году был призван в ряды Красной армии, демобилизовался в 1933 году и вновь был призван Орджоникидзевским горвоенкоматом в 1943 году. С 1944 года на фронтах Великой Отечественной войны.

В бою за местечко Ломазы Старший сержант Глущенко метким огнём из своего орудия уничтожил сапёров противника, подходивших к мосту на шоссе, чтобы взорвать его, В самом местечке с расчётом Глущенко двумя выстрелами орудия уничтожил пулемёт вместе с прислугой в одном из домов, мешавший продвижению пехоты. Приказом по 76 стрелковой дивизии от 13 августа 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени. Сведений о вручении ордена не имеется.

10 сентября 1944 года при прорыве укреплений противника в 5 км от Варщавы старший сержант Глущенко огнём своего орудия уничтожил 3 станковых пулемёта, взорвал дзот противника. В бою в предместье Варшавы — Праге, двигаясь в боевых порядках пехоты, огнём орудия уничтожил 15 солдат противника и 2 пулемёта. Приказом по 129-му стрелковому корпусу от 2 октября 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

В боях за освобождении Польши 15 января 1945 года старший сержант Глущенко с расчётом выдвинулся в район нейтральной полосы и огнём своего орудия подавлял появляющиеся огневые точки противника, уничтожив 3 пулемёта. При преследовании противника, не отрываясь от стрелковых подразделений подавлял появляющиеся огневые средства противника, чем способствовал выполнению полком боевой задачи. Приказом по 47 армии от 9 февраля 1945 гда он был награждён орденом Славы 2-й степени.

Старший сержант Глущенко при наступлении на деревню Вальтерсдорф восточнее города Грайфенхаген (в настоящее время Грыфино), следуя в боевых порядках пехоты, огнём своего орудия уничтожил 2 пулемётные точки до 15 солдат противника, чем способствовал взятию подразделением деревни. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года он был награждён орденом Славы 1-й степени.

Старшина Глущенко демобилизовался в 1946 году. Вернулся на родину, работал механиком на лесозаводе.

Скончался Михаил Андреевич Глущенко 7 августа 1974 года.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11455175@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах) М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Глущенко, Михаил Андреевич

Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.