Годгифу Английская
| Годгифу Английская | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: | |
| Дети: |
от 1-го брака: Ральф, эрл Херефорда, Готье III, Фульк |
Годгифу Английская или Года (староангл. Godgifu или Godgyfu, от слов «gift of God», латинизированная версия — Godiva; 1004 — ок. 1047[1]) — дочь короля Англии Этельреда Неразумного и его второй жены Эммы Нормандской, сестра Эдуарда Исповедника. Как и её братья, Годгифу росла в изгнании в Нормандии, забытая собственной матерью, которая стала женой завоевавшего Англию Кнуда Великого.
Нормандский герцог Роберт Дьявол, оказавший гостеприимство детям Этельреда и Эммы, выдал свою двоюродную сестру Годгифу (возможно, 7 апреля 1024 года[2]) за одного из своих соседей, Дрого Мантского, графа Вексена и Амьена. От этого брака родились трое детей:
- Ральф, эрл Херефорда (умер в 1057)
- Готье III, граф Вексена и Амьена (умер в 1063)
- Фульк (умер в 1068)
Второй раз Годгифу вышла замуж в 1035 или 1036 году за Евстахия II Булонского. Этот союз был важен для укрепления союза Уэссекской и Нормандской династий с графами Булонскими, контролировавшими самый удобный путь в Англию. От этого брака детей не было.
После воцарения в Англии Эдуарда Исповедника (1042 год) Годгифу получила ряд земельных владений. Земли, принадлежавшие ей в Бэкингемшире, при Вильгельме Завоевателе достались нормандскому рыцарю Бертраму де Вердуну и бретонскому барону Раулю, графу Фужера.
Напишите отзыв о статье "Годгифу Английская"
Примечания
- ↑ Tanner, Heather J. (2004), [www.oxforddnb.com/view/article/52359?docPos=1 "Eustace (II) , count of Boulogne (d. c.1087)"], Oxford Dictionary of National Biography, Oxford University Press, doi:[dx.doi.org/10.1093%2Fref%3Aodnb%2F52359 10.1093/ref:odnb/52359], <www.oxforddnb.com/view/article/52359?docPos=1>
- ↑ Elisabeth van Houts, 'Edward and Normandy'// Edward the Confessor: The Man and the Legend, The Boydell Press, 2009, p. 65.
Отрывок, характеризующий Годгифу Английская
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
