Годземба (герб)

Годземба
Детали
Первое упоминание	1363

Годземба (польск. Godziemba) — польский дворянский герб.

Описание герба

В красном поле зелёного цвета сосна с тремя на ней ветвями и пятью корнями, две ветви внизу ссечены. В нашлемнике вооружённый муж держит в руке ту же фигуру. Начало этого герба относят к XI веку и изображение объясняют тем, что рыцарь Годземба в войне с моравами, веденной под предводительством краковского воеводы Сецеха, очень удачно защищался от врагов вырванною с корнем сосною.. Герб Годзьмба внесен в Часть 2 Гербовника дворянских родов Царства Польского, стр. 50.

Дворянские роды носящие герб

Абервой (Aberwoj), Августин (Augustyn), из Баб (z Bab, z Baby, de Baby), Бартель (Бартль, Bartel, Bartl, Bart), Басаки (Basak), Басаковы, Блоницкие (Blonicki), Босаковские (Bosakowski), Боуманы (Bouman, Boumann-Zaleski), Бутовцовичи (Butowcowicz), Бутовичи (Butowicz), Бутовтовичи (Butowtowicz, Butowtowicz Mintowt), Буттмановичи (Buttmanowicz), Хасеневичи (Chasieniewicz), Ходоровские (Chodorowski), Цимдальские (Cymdalski), Циндацкие (Cyndacki), Цвалины (Чвалины, Cwalina, Czwalina), Чарноцкие (Czarnocki), Чекановские (Cekanoski, Czekanowski), Чиж (Чиш, Czyz Czysz, Czyz Mintowt), Данеловичи (Danielowicz), Домбровские (Dabrowski), графы и дворяне Домбские (Донмбские, Dambski, Dabski, v. Dambski na Lubrancu), Фалишовские (Faliszowski), Фальковские (Falkowski), Флямские (Flamski), Генсовские (Gesowski), Гедушицкие (Gieduszycki), Геровские (Gierowski), Гловинские (Glowinski), Годебские (Godebski), Годзембы (Godziemba), Голашевские (Golaszewski), Гораевские (Gorajewski), Горжковские (Gorzkowski), Игнатовичи (Ihnatowicz), Иншкевичи (Inszkiewicz), Ямелковские (Jamiolkowski), Йоч (Jocz), Юковские (Jukowski), Юшкевичи (Juszkiewicz, Iuszkiewicz Mintowt), Каплича (Kaplicza), Кобельские (Kobielski), Кобылецкие (Kobylecki), Корженянские (Korzenianski), Ковалевские (Kowalewski), Ковальковские (Kowalkowski), Крептовичи (Kreptowicz), Кретовичи (Kretowicz), Крылинские (Krylinski), Кржевские (Krzewski), Кухарские (Kucharski), Курек (Kurek), Ласкарисы (Laskary, Laskarys), Любчинские (Lubczynski), Любянские (Lubianski), Любранские (Lubranski), Малешевские (Maleszewski), Малиновские, Малишевские (Maliszewski), Минтовты (Mintowt), Нехциановские (Niechcianowski), Нижинские (Nizynski), Оборские (Oborski), Ольшовские (Olszowski), Паневские (Paniewski), Паркоши (Parkosz), Пашевские (Paszewski), Павловские (Pawlowski), Пуцек (Pucek), Пуневские (Puniewski), Радецкие (Radecki), Русиновичи (Rusinowicz), Русиновские (Rusinowski), Рыжи (Ryży), Сонча (Sacza), Серавские (Sierawski), Скржечинские (Skrzeczynski), Славошевские (Slawoszewski, Slawuszewski), Сноповские (Snoposki, Snopowski), Соснковские (Sosnkowski), Сосновские (Sosnowski), Сосонко (Sosonko), Стачинские (Staczynski), Старжинские (Starzynski), Стеминские (Steminski), Стерпинские (Sterpinski), Стренковские (Strekowski), Стржалковские (Strzalkowski), Шишинские (Szyszynski), Свенцимские (Swiecimski), Тарговицкие (Targowicki), Тележинские (Telezynski), Томашкевичи (Tomaszkiewicz), Варденские (Wardeski, Wardenski), Вардынские (Wardynski), Вонглешинские (Wagleszynski), Вонсовские (Wasowski), Васучинские (Wasuczynski), Венглинские (Weglinski), Венецкие (Wieniecki), Вилямы (Wilam), Вланские (Wlanski), Вояржинские (Wojarzynski), Вольские (Wolski), Возуцинские (Вожучинские, Wozucinski, Wozuczynski), Высоцкие (Wysocki), Залеские (Zaleski), Жеромские (Zeromski), Журавицкие (Zorawicki, Zurawicki), Журавские (Zurawski).

Годземба изм.

Чемерманы (Czemerman), Цимерманы (Cimerman) , Зиммерманы (Zimmerman).

Годземба II

Штембарты (Sztembart, Sztembarth).

Литература

• Bartosz Paprocki. Herby rycerstwa polskiego. Kraków, 1584.
• Simon Okolski. Orbis Polonus. Krakow, 1642. T.1-3.
• Ks. Kacper Niesiecki. Herby i familie rycerskie tak w Koronie jako y w W.X.L. Lwów, 1728.
• Gajl T. [gajl.wielcy.pl/herby_nazwiska.php?lang=en&herb=godziemba Polish Armorial Middle Ages to 20th Century]. — Gdańsk: L&L, 2007. — ISBN 978-83-60597-10-1. (польск.)

Отрывок, характеризующий Годземба (герб)

– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…