Гольц, Владимир Николаевич
Владимир Гольц | |
Личная информация | |
---|---|
Дата рождения |
4 сентября 1951 (72 года) |
Место рождения | |
Владимир Николаевич Гольц (род. 4 сентября 1951) – Заслуженный тренер Казахской ССР (хоккей, 1981)
Карьера
Владимир Николаевич Гольц начал трудовую деятельность в качестве тренера ДЮСШ в Усть-Каменогорске.
В 1979 году его воспитанники 1962 года рождения стали победителями Всесоюзного юношеского чемпионата, финал которого проходил в Усть-Каменогорске.
В апреле 1980 года команда 1968 года рождения под его руководством победила во Всесоюзном финале турнира на призы клуба «Золотая шайба». В составе команды выступали Константин Шафранов, Андрей Соколов.
В феврале 1981 года Владимир Гольц за победы, одержанные его подопечными, получает почётное звание «Заслуженный тренер Казахской ССР».
С 1981 года В.Н. Гольц работает тренером усть-каменогорского «Торпедо», помогая Виктору Щекочихину и Виктору Семыкину.
В 1986 году В.Н. Гольц становится главным тренером клуба и возглавляет его восемь сезонов. Эти сезоны становятся одними из самых значимых для клуба. Именно в те годы «Торпедо» завоевывает путёвку в высшую лигу чемпионата СССР.
После развала СССР В.Н. Гольц становится первым старшим тренером сборной Казахстана.
В 1994 году В.Н. Гольц был снят с должностей старшего тренера как в «Торпедо», так и в тренером сборной.
Переехав в Новосибирск, он работал в ДЮСШ. В 2002 и 2008 годах исполнял обязанности главного тренера ХК «Сибирь».
Известные ученики
Напишите отзыв о статье "Гольц, Владимир Николаевич"
Ссылки
- [www.uka-hockey.kz/node/413 Послесловие к интервью]
- [uka-hockey.kz/node/391 Владимир Гольц: "Всегда ставлю "Устинку" в пример"]
- [uka-hockey.kz/node/504 Владимир Гольц: системный подход]
Тренеры хоккейного клуба «Сибирь»
|
---|
Дмитревский (1962—1964) • Звонарёв (1964—1966) • Радаев (1966—1967) • Стаин (1967—1971) • Золотухин (1971—1973) • Звонарёв (1973—1974) • Золотухин (1974—1975) • Эпштейн (1976—1978) • Золотухин (1978—1981) • Стаин (1981—1986) • Углов (1986—1988) • Гутов (1988—1989) • Золотухин (1989—1993) • Акимов (1993—1995) • Багаев (и.о.) (1995—1996) • Гольц (1996—1998) • Барабанов (1998) • Стаин (1998—1999) • Киселёв (1999—2001) • Волчков (2001) • Гутов и Гольц (и.о.) (2001) • Голубович (2001—2003) • Семёнов (и.о.) (2003—2004) • Голубович (и.о.) (2004) • Николаев (2004—2005) • Юрзинов-мл (2005—2006) • Котов (2006—2008) • Гольц (и.о.) (2008) • Хомутов (2008) • Тарасенко (и.о.) (2008—2009) • Семёнов (2009) • Тарасенко (2009—2011) • Юшкевич (2011—2012) • Квартальнов (2012—2014) • Скабелка (2014—н.в.) |
</div>
|
Отрывок, характеризующий Гольц, Владимир Николаевич
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.