Гость и хозяин
| Гость и хозяин | |
| груз. სტუმარ-მასპინძელი | |
 Хевсурское село Шатили, изображённое Гиго Габашвили | |
| Жанр: |
эпическая поэма |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1893 |
Гость и хозяин (груз. სტუმარ-მასპინძელი) — эпическая поэма грузинского писателя и поэта Важи Пшавелы. Впервые опубликована в Тбилиси в 1893 году. Как вспоминал автор, она построена на короткой истории об убийстве общиной кровного врага над могилой им убитого; тот умер свободным, а не стал слугой убитого на том свете, потому что до последней секунды жизни проявлял мужество и непоколебимость.[1]
На русский язык поэму переводили Николай Заболоцкий, Владимир Державин, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Сергей Спасский, Марина Цветаева и другие. Среди прочих поэма переведена на английский, немецкий, испанский и итальянский языки.
По мотивам поэм «Хозяин и гость» и «Алуда Кетелаури» грузинским режиссёром Тенгизом Абуладзе в 1967 году снят фильм «Мольба».
Сюжет
Вблизи родного села охотник-кистин Джохола встречает незнакомца, представившегося ему как Нунуа. В ходе завязавшегося разговора Джокола приглашает его переночевать в свой дом. На самом деле встреченный им — хевсур по имени Звиадаури, кровный враг кистинов, и, как выясняется позже, даже убил родного брата Джохолы. Пока же охотники приходят в дом, где жена Джохолы Агаза и он сам радушно принимают гостя. Ночью односельчане, прознавшие о таком пришельце, врываются в дом и связывают Звиадаури. Джохола встаёт на их пути с кинжалом в руках, а на упрёки и разъяснения соседей ответствует, что пока тот является гостем в его доме, он неприкосновенен. Здесь сталкиваются два адата: закон гостеприимства и обычаи кровной мести.[1] В порыве праведного негодования хозяин даже убивает одного из соседей, оскорбившего его. Джохолу избивают и оставляют связанным, а Звиадаури ведут на кладбище, чтобы убить над могилой односельчанина, погибшего от его руки. Тот до последнего вздоха отказывается проявить покорность, поэтому умирает свободным хевсуром. Когда все уходят, жена Джохолы Агаза оплакивает убитого, а муж её, позже узнав об этом, нисколько её не винит.
До хевсурского селения доходит известие о гибели Звиадаури, и они выдвигаются, чтобы забрать и похоронить его останки. У села происходит столкновение кистин и хевсуров. Джохола, находящийся теперь в опале у односельчан, несмотря на это, доблестно сражается и погибает в битве. Хевсуры, оттеснив противника в село, забирают останки своего товарища с кладбища. Тело же Джохолы кистины тоже не предают земле, помня о его столкновении с общиной. Агаза оплакивает тело мужа, а потом, сама в немилости со стороны соседей, бросается в горный поток.
Поэму завершает легенда о том, как ночами призраки Звиадаури и Джохолы вновь встречаются у костра, беседуя как друзья и побратимы, а Агаза готовит им трапезу.
Напишите отзыв о статье "Гость и хозяин"
Ссылки
- [andemas.livejournal.com/48075.html Русский текст поэмы в переводе Николая Заболоцкого]
Примечания
Отрывок, характеризующий Гость и хозяин
Князь Андрей остановил его за руку.– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
