Грумбков, Фридрих Вильгельм фон
| Фридрих Вильгельм фон Грумбков | ||
| нем. Friedrich Wilhelm von Grumbkow | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Звание | ||
| Награды и премии |
| |
Фридрих Вильгельм фон Грумбков (нем. Friedrich Wilhelm von Grumbkow; 4 октября 1678, Берлин — 18 марта 1739, там же) — прусский генерал-фельдмаршал и государственный деятель.
Биография
Фридрих Вильгельм фон Грумбков — сын генерального военного комиссара Бранденбурга Иоахима Эрнста фон Грумбкова. Он поступил на службу в бранденбургскую армию, принимал участие в войнах против Франции и дослужился до звания генерал-майора. Он пользовался неограниченным доверием короля Фридриха Вильгельма I, который назначил Грумбкова членом Тайного государственного совета, военным министром и генеральным военным комиссаром.
Грумбков возглавил военное и налоговое ведомства Пруссии и вместе с королём развернул обширную реформаторскую деятельность в этих областях, целью которой являлись как всемерный рост численности войск и совершенствование управления прусской армией, которую вскоре станет считаться образцовой, так и повышение эффективности управления страной.
По указанию и совместно с королём Грумбков усовершенствовал систему сбора налогов, торговли, цехового дела, внутренней колонизации и управления городов. В 1737 году Грумбков получил звание генерал-фельдмаршала.
В 1732 году Грумбков по наущению австрийского посла Фридриха Генриха Зекендорфа препятствовал женитьбе кронпринца Фридриха, что привело к отрицательным результатам во внешней политике Пруссии. В интересах Австрии Грумбков злоупотреблял доверием короля и способствовал ухудшению отношений между отцом и сыном.
Позднее кронпринц Фридрих помирился с Грумбковом, который искренне стремился в последние годы жизни помирить Фридриха Вильгельма I с сыном.
Напишите отзыв о статье "Грумбков, Фридрих Вильгельм фон"
Литература
- Reinhold Koser: Briefwechsel Friedrichs des Großen mit Grumbkow und Maupertuis (1731—1759). In: Publikationen aus den königlich-preußischen Staatsarchiven, Bd. 72. Leipzig 1898.
Отрывок, характеризующий Грумбков, Фридрих Вильгельм фон
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
