Грюнебаум, Густав Эдмунд

Густав Эдмунд Грюнебаум

Гу́став Э́дмунд фон Грюнеба́ум (нем. Gustav Edmund von Grünebaum; 1 сентября 1909, Вена — 27 февраля 1972, Лос-Анджелес) — австрийский и американский востоковед.

Биография

Окончил Венский и Берлинский университеты.

В 1938 году из-за аншлюса Австрии выехал в США.

В 1938—1942 годах — ассистент профессора в Институте Азии в Нью-Йорке, в 1943—1956 годах — профессор арабистики и исламоведения в Чикагском университете, а с 1957 года — в Лос-Анджелесском университете.

Научное наследие

Автор многочисленных работ по истории и вопросам ислама, для которых характерен социологический подход. В истории зарождения и развития ислама особое внимание уделяет социально-политическим факторам и в то же время вскрывает важную роль ислама в изменении социальных структур и духовного мира исповедующих его народов. Историю культурной жизни мусульманского Востока оценивает как непрерывное взаимодействие «большой» и «малой» традиций, то есть единого «общемусульманского идеала» и локальных культур. Показывает несостоятельность представлений о «едином» исламе, о «единой мусульманской цивилизации».

Труды

• Medieval Islam. A study in cultural orientation. — Chicago, 1946.
• Muhammadan Festivals. — London, 1951.
• Kritik und Dichtkunst. Studien zur arabischen Literaturgeschichte. — Wiesbaden, 1955.
• Unity and variety in Muslim civilization. — Chicago, 1955.
• Classicisme et declin culturel dans l’histoire de I’lslam. — Paris, 1957 (в качестве соавтора и издателя).
• Modern Islam. The search for cultural identity. — Berkeley, 1962.
• Der Islam im Mittelalter. — Zürich, 1963.
• Der Islam in seiner Klassischen Epoche. — Stuttgart, 1966.
• Arabische Literaturgeschichte. — Zürich, 1968.
• Studien zum Kulturbild und Selbstverständnis des Islams. — Zürich, 1969.
• Classical Islam. — London, 1970.

Литература

• Батунский М. А. О некоторых тенденциях в современном западном исламоведении. — В сб.: Религия и общественная мысль народов Востока. — М., 1971.

Ссылки

• [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Islam/Grun/index.php Грюнебаум Г. Э. Классический ислам. Очерк истории (600—1258)]

Отрывок, характеризующий Грюнебаум, Густав Эдмунд

– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.