Губной дьяк

Губной дьяк — должность в Московском государстве.

Название губной, по мнению Татищева, происходит от слова губить, губление. По сведениям Н. М. Карамзина, слово губа в древнем немецком праве означало усадьбу, а в российском — волость или ведомство.

Губной дьяк ведал письмоводством и делопроизводством губной избы. Он выбирался всеми людьми уезда до Уложения царя Алексея, которым узаконено было избрание одними сошными людьми.

Губные дьяки, как и губные целовальники, пускались в губы только после присяги и были подсудны, наряду с губными старостами, исключительно Разбойному приказу. Обыкновенно на губную избу выбирался один дьяк; иногда в избе являлось несколько дьяков или подьячих, особенно в тех случаях, когда в губу присылались из Москвы сыщики.

В 1669 году сыщики повсеместно были введены вместо губных старост с губными целовальниками; но губные дьяки уцелели, стали приводиться к присяге сыщиками, а в 1679 году переведены были в съезжие и приказные избы. За промахи и злоупотребления губных старост с губными целовальниками губные дьяки не отвечали.

Литература

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Губной дьяк

Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.