Ридли-Коне, Давид

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Ридли, Коне и Кон

Давид Ридли-Коне

Давид Ридли-Коне (венг. Ridley Kohné Dávid, собственно Давид Кон; 5 апреля 1812, Веспрем — 1892, Маглод) — венгерский скрипач, педагог и композитор еврейского происхождения.

Учился в Веспреме у Игнаца Рузицки, а с 1830 года — в Вене у Йозефа Бёма, там же играл в театральном оркестре. В 1838 году вернулся в Венгрию — сперва в Балатонфюред, затем в Будапешт. В 1850—1870 годах преподавал в Пештской консерватории, одновременно будучи концертмейстером в оркестре Пештской оперы. В 1850-е годы возглавлял популярный в Венгрии струнный квартет, в состав которого входили также Франц Кирхленер (вторая скрипка), Карл Мёльднер или Адольф Шпиллер (альт) и Липот Сук (виолончель). В 1871—1886 годах возглавлял Дебреценскую консерваторию, в 1886 году по приглашению Енё Хубаи вернулся в Будапешт для преподавания в Венгерской академии музыки. Наиболее известным учеником Ридли-Коне был Леопольд Ауэр. Из сочинений Ридли-Коне наибольшей популярностью пользовалась Венгерская фантазия для скрипки соло; известен также его концерт для четырёх скрипок с оркестром.

Отрывок, характеризующий Ридли-Коне, Давид

«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.