Давыдов, Борис Львович

Борис Львович Давыдов
Дата рождения:	2 (15) мая 1911(1911-05-15)
Место рождения:	Бахмут, Екатеринославская губерния, Российская империя
Дата смерти:	30 ноября 1980(1980-11-30) (69 лет)
Место смерти:	Харьков, УССР, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	технические науки
Место работы:	ХГИ, УЗПИ
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	филиал Харьковского машиностроительного института (Краматорск)
Научный руководитель:	Ф. С. Браславский
Известные ученики:
Известен как:	инженер в области горного машиностроения

Борис Львович Давы́дов (1911 — 1980) — советский учёный в области технических наук, специализирующийся в горных науках, доктор физико-математических наук, профессор.

Биография

Родился 2 (15 мая) 1911 года в Бахмуте (ныне Донецкая область, Украина). Отец Бориса, Лев Абрамович, был врачом. Выпускник Харьковского университета. В 1910 году он возвратился в свой родной город, чтобы заняться там врачебной практикой.

Мать Бориса, Евгения Абрамовна, окончила Женскую гимназию плюс один год учительского класса, что давало право на преподавание в младших классах. С 18 лет она была помолвлена с Львом Давыдовым, будущим врачом. Чтобы в будущем быть помощницей мужу в его деле, Евгения дополнительно окончила одногодичные зубоврачебные курсы. Диплом этих курсов был медицинским. Лев и Евгения сыграли свадьбу в 1910 году.

Евгения была замечательной пианисткой, что создавало в доме музыкальную атмосферу. Очень часто устраивались музыкальные вечера для друзей и родственников. Евгения играла, а все остальные пели. Основной репертуар — русские романсы. Борис и его младший брат Виктор росли в доме, где звучала музыка. Конечно, оба учились музыке: Борис — на фортепиано, Виктор — на скрипке.

В 1935 году Б. Л. Давыдов окончил вечернее отделение филиала ХММИ в Краматорске, специальность «Подъёмно-транспортные машины», с того же года — аспирант Донецкого индустриального института (Сталино) (руководитель — доцент Ф. С. Браславский).

В 1939 году защитил кандидатскую, с того же года доцент в Донецком индустриальном институте.

1941 год, июнь, начало войны — отправил в Таджикистан, в город Сталинабад (Душанбе), жену с полуторагодовалой дочкой, своих маму и бабушку, а также семью своего младщего брата Виктора, который погиб в действующей армии в октябре 1941 года. Этим он спас их всех от неминуемой гибели при оккупации Украины.

С 1941 по начало 1942 года — трудовой фронт (рытьё окопов на подступах к городу Сталино (Донецку).

В 1942 − 1944 годах — главный инженер Народного Комиссариата местной промышленности Таджикской ССР (Душанбе).

1944 год — главный конструктор Донецкого института по проектированию машин угольной промышленности в Сталино.

В 1945 году защитил докторскую диссертацию.

С 1948 года заведовал кафедрой «Горные машины» в ХГИ.

1950 год — в журнале «Уголь» опубликовал статью «Перспективы и задачи теории рудничного подъёма», где применил математческий метод вариационного исчисления для решения задачи о диаграмме подачи электричества на лебёдку при подъёме клети в шахте.

1951 год — в журнале «Уголь» была опубликована статья нескольких авторов "Отклики на статью Б. Л. Давыдова «Перспективы и задачи теории рудничного подъёма». В ней был он был обвинён в неправильном толковании маркстской теории при применении математического метода вариационного исчисления при решении задачи. Впоследствии был за решение этой задачи был назван «блистательным первопроходцем» в области применения методов вариационного исчисления для решения инженерных задач.

Петров Юрий Петрович «История и философия науки,. Математика, вычислительная техника, информатика» учебное пособие, 2005 г. , стр. 286:

1950 году профессор Борис Львович Давыдов в журнале «Уголь» опубликовал статью, в которой он, пользуясь вариационным исчислением и удивительно остроумно преодолев все трудности решения, нашёл наивыгоднейшую диаграмму скорости подъёма клети в шахте (использование этой диаграммы могло принести существенный экономический эффект), то на следующий год в том же журнале были опубликованы отклики пяти авторов на эту статью, в которых самым непримиримым образом отвергались результаты Б. Л. Давыдова. Исчерпав технические аргументы, оппоненты Б. Л. Давыдова перешли к доводам политическим «Метафизическое отношение проф. Давыдова привело его к надуманной абстрактной теории, которая применима как будто везде, а в действительности, нигде. Марксизм учит, что абстрактной истины нет; истина всегда конкретна», так писали они в своём отклике. После опубликования этих резких отзывов, Б. Л. Давыдов прекратил дальнейшую работу в области применения вариационных методов. Позже, в 60-ые годы XX века, когда развернулось победное шествие вариационных методов решения технических задач, я спросил Бориса Львовича — не хочет ли он вернуться в ту область науки, где он был столь блистательным первопроходцем? Он ответил: «Мне уже поздно. Силы ушли. Да и слишком тяжёлые воспоминания связаны у меня с той давней моей статьёй».

В 1954 году был командирован в КНР в Пекинский горный институт. Читал спецкурсы аспирантам. Подготовил к защите 10 аспирантов. Все защитили кандидатские диссертации. Вплоть до культурной революции и после неё все его ученики были профессорами в вузах КНР.

С 1957 по 1964 годы — Заведующий кафедрой «Горные машины рудничный транспорт» Харьковского Горного института.

С 1964 по 1980 годы — Заведующий кафедрой «сопротивление материалов» УЗПИ.

Женат с 1935 года. Жена — Любовь Марковна Бродская (1915—1985) — горный инженер, две дочери, две внучки и внук, одна правнучка и пять правнуков.

Награды и премии

• три медали и Почётная Грамота Президиума Верховного Совета Таджикской ССР (1944)
• Сталинская премия третьей степени (1947) — за усовершенствование электроподъёмных машин для глубоких шахт Донбасса за «Усовершенствование подъёмных машин для глубоких шахт Донбасса»
• грамота и благодарность Министра Высшего образования КНР (1957)
• медаль Медаль «Китайско-советская дружба» (1957)
• знак «Шахтёрская слава» I степени.

Ученики Б. Л. Давыдова

В СССР подготовил 41 кандидата наук и одного доктора наук, в КНР — 10 кандидатов наук.

Направления творчества

Б. Л. Давыдов — автор более 80 научных статей и 7 книг, многие из которых переведены на китайский язык. Основные работы в области проблем подъёмно-транспортного машиностроения.

Литература

Книги на русском языке

• Борис Львович Давыдов, Неполадки шахтных подъёмных установок, их предупреждение и устранение- Углетехиздат, 1948, 184 стр.
• Борис Львович Давыдов, Расчёт и конструирование шахтных подъёмных машин, — Углетехиздат, 1949, 298 стр., Допущено в качестве учебного пособия для вузов
• Борис Львович Давыдов, Некоторые вопросы проектирования шахтных подъёмных установок, — Углетехиздат, 1950, 140 стр. Переведена на китайский язык, Углетехиздат КНР, 1955
• Борис Львович Давыдов, Борис Александрович Скородумов, Динамика горных машин, — Гос. научно-техн. изд-во лит-ры по горному делу, 1961, 334 стр.
• Борис Львович Давыдов, Юрий Владимирович Бубырь, Лекции по теории и расчёту выемочных и проходческих горных машин, -Издательство Харьковского университета, 1962, 375 стр.
• Борис Львович Давыдов, Борис Александрович Скородумов, Расчёт и конструирование угледобывающих машин, — Госгортехиздат, 1963, 586 стр.
• Борис Львович Давыдов, Борис Александрович Скородумов, Юрий Владимирович Бубырь, Редукторы: конструкции, расчет и испытания, — Машгиз, 1963, 472 стр.
• Борис Львович Давыдов, Статика и динамика машин, УДК: 531, М., 1967, 432 стр.

Статьи и книги на китайском языке

• Борис Львович Давыдов, Некоторые вопросы проектирования шахтных подъёмных установок, Углетехиздат КНР, 1955, 119 стр.
• Борис Львович Давыдов, Очерк развития механизации угольной промышленности Советского Союза, в книге «Опыт механизации производственных процессов в угольной промышленности» , Углетехиздат КНР, 1955, 23 стр.
• Борис Львович Давыдов, Теория гидравлического тормозного устройства шахтных подъёмных машин, -Труды Пекинского Горного института, № 3, 1955, 12 стр.
• Борис Львович Давыдов, Пути совершенствования конструкций скребковых конвейеров,- Сборник переводов в угольной промышленности, № 4, 1955,5 стр.
• Борис Львович Давыдов, Современные методы проектирования шахтных подъёмных машин, -Цунтинтичи (Тяжёлое машиностроение), № 6, 1955, 6 стр.
• Борис Львович Давыдов, Механизация основных процессов угольной промышленности, её развитие и перспективы, -Мытангуньей (Угольная промышленность), № 19, 1955, 16 стр.
• Борис Львович Давыдов, Расчёт и конструирование шахтных подъёмных машин, -Углетехиздат КНР, 1956, 404 стр.
• Борис Львович Давыдов, Неполадки шахтных подъёмных установок, их предупреждение и устранение- Углетехиздат КНР, 1957, 202 стр.
• Борис Львович Давыдов, Динамика горных машин, Углетехиздат КНР, 1957, 306 стр.
• Борис Львович Давыдов, Машины угольной промышленности, том 1, Угледобывающие машины, — Углетехиздат КНР, 1956, 415 стр.
• Борис Львович Давыдов, Машины угольной промышленности, том 2, Машины рудничного транспорта и подъёма, — Углетехиздат КНР, 1957, 349 стр.

Отрывок, характеризующий Давыдов, Борис Львович

Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.