Движимая вещь
Движимая вещь (движимое имущество) — любая вещь (включая деньги и ценные бумаги), не отнесённая законом к недвижимости.
К недвижимости относятся земельные участки, участки недр и всё, что прочно связанно с землёй, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе здания, сооружения, объекты незавершенного строительства. Российское законодательство относит к недвижимости также: воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты[1].
При отнесении вещей к категории движимых (либо недвижимых), используют два критерия:
- материальный — степень связи вещей с землёй;
- юридический — отнесение вещей к разряду недвижимых, независимо от связи с землёй[2].
По материальному критерию — движимой является вещь, не имеющая прочной связи с землёй.
По юридическому критерию — движимой является вещь, перенос которой возможен без нанесения несоразмерного ущерба для её назначения, а также вещь прямо не определяемая законом как недвижимость.
Для отнесения вещи к категории движимых, она должна удовлетворять обоим критериям, в противном случае, такая вещь будет считаться недвижимой.
По общему правилу, регистрация прав на движимые вещи не требуется. Регистрации (либо учёту) подлежат только те движимые вещи, в отношении которых такой порядок предусмотрен законом (оружие, транспортные средства, выпуски ценных бумаг, музейные ценности, имущество должника и др.).
История
Разделение вещей на движимые и недвижимые известно ещё в Римском гражданском праве классического периода (III век до н. э. — III век н. э.). К движимым относились пространственно перемещаемые вещи, а к недвижимым — земельные участки и все создаваемое на них, а кроме того — недра, пространство над землей. Считалось, что сделанное над поверхностью следует за поверхностью[3].
В истоках подобного деления вещей стояли более древние римские традиции. На ранних этапах развития римского государства, земля, как важнейший объект собственности, принадлежала всей римской общине и составляла государственную собственность. Права отдельных граждан на землю определялись институтом владения (лат. possessio), означавшим лишь господство лица над вещью, в то время как право распоряжения этой вещью было ограниченно. Сделки с землёй могли проводить только римские граждане (квириты) между собой, путём проведения специального публичного процесса — манципации (лат. mancipatio). Действительность манципации утверждалась судебным актом. Сделки в отношении прочих вещей (за исключением рабов и крупного скота) совершались без манципации, путём простой передачи объектов сделки.
См. также
Напишите отзыв о статье "Движимая вещь"
Литература
Отрывок, характеризующий Движимая вещь
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
