Дельфин (линейный корабль)
«Дельфин» — 62-пушечный парусный линейный корабль Азовского флота России.
Описание корабля
Один из двух 62-пушечных кораблей одноименного типа, построенных в Воронеже. Длина корабля по сведениям из различных источников составляла от 37,4 до 37,5 метра, ширина от 10,8 до 10,9 метра, а осадка от 2,7 до 2,8 метра. Экипаж судна состоял из 330 человек[1][2].
История службы
Корабль «Дельфин» был заложен в Воронеже в ноябре 1697 года и после спуска на воду 28 мая 1703 года вошёл в состав Азовского флота. Строительство вёл корабельный мастер Р. Семесен.
Весной 1710 года корабль был перестроен из 62-пушечного в 48-пушечный, а в следующем году, несмотря на то, что работы по переоборудованию корабля ещё не были завершены полностью, переведён в Азов.
Перед передачей Азова Турции был переведен в Черкасск, где до 1714 года находился в готовности к плаванию. В 1716 году корабль был разобран[1][2].
Командиры корабля
- Г. Вессель (1711 год)[1].
Напишите отзыв о статье "Дельфин (линейный корабль)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [russiaflot.ru/korparlin/99-5866-pushechnye-korabli-tip-delfin.html 58—66-пушечные корабли тип «Дельфин»] (рус.). russiaflot.ru. Проверено 23 декабря 2013.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.randewy.ru/nk/kazna.html Корабли, построенные за счет казны] (рус.). randewy.ru. Проверено 23 декабря 2013.
Литература
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Дельфин (линейный корабль)
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
