Дзено, Апостоло

Апостоло Дзено (итал. Apostolo Zeno; 11 декабря 1668, Венеция — 11 ноября 1750, там же) — итальянский поэт и либреттист.

Представитель нового литературного (романтического) движения в Италии конца XVII века. С этой целью Дзено основал, вместе с друзьями Сальвини, Реди, Магмабеччи, в 1691 академию degli Animosi (отважных), а с 1710 издавал «Giornale de’letterati», где проявил себя серьёзным критиком. Известны его драматические произведения: «Gli inganni felici» (1695), «Фемистокл», «Lucio vero» и другие, уступающие, по достоинству, его чисто лирическим пьесам, собранным впоследствии в отдельном сборнике под названием «Poesie dramatiche» (1744). Из критических статей Дзено, с философским направлением, наиболее известны изданные в 1704 «Lettere al Fantanini interno la grand’opera delli meditazioni filosofiche di B. Trevisan».

По либретто Дзено (он создал их свыше тридцати) писали оперы Альбинони, Вивальди, Галуппи, Иомелли, Кальдара, Алессандро Скарлатти, Хассе, Мартин-и-Солер, Ариости и др.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Дзено, Апостоло

– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.