Дом культуры Барнаульского меланжевого комбината

Дом культуры
ДК БМК
Страна	Россия
Октябрьский район Барнаула	Площадь Октября
Дата постройки	1937 год
Состояние	после реконструкции

Дом культуры Барнаульского меланжевого комбината (ДК БМК) — памятник архитектуры регионального значения середины XX века в Барнауле. Ныне здесь находится Государственный молодёжный театр Алтая.

ДК БМК расположен на пересечении проспекта Калинина и площади Октября, в центральной части города. Является важным элементом окружающего архитектурного ансамбля, решенным в русле парадной монументальной архитектуры общественных сооружений эпохи сталинского классицизма и стиля ар-деко.

История

Здание построено в 1937 году и было подведомственным учреждением Барнаульского меланжевого комбината. До 1953 года Площадь Октября носила названия площади клуба Меланжевого комбината.

Зрительный зал был рассчитан на 750 человек, кроме того в ДК имелось 7 помещений для занятий творческих коллективов. В 1948 году начал работать народный театр балета, а в 1982 году в здании клуба создан детский театр-студия эстрадного танца «Хорошки».

В 1999 году здание дома культуры было передано Молодёжному театру Алтая. В 2009 году начались работы по восстановлению дворца культуры, продолжавшиеся до 2011 года.

После реконструкции объём здания увеличился вдвое, расширена сцена, установлена сценическая коробка. Здесь появились гримерные для актёров, цеха для изготовления и хранения декораций, малый зал, буфет, а также помещения для театрального музея и театральной гостиной. Верхний балкон в зале сохранился со времен ДК, при этом боковые ложи пристроены во время реконструкции. Новая сцена имеет поворотный круг, оборудована современной светотехникой и необходимыми театральными конструкциями. Зал рассчитан на 472 места. При этом предусмотрены специальные места для людей с ограниченными возможностями.

Интересные факты

После посещения Барнаула в июле 2007 года, известный российский дизайнер Артемий Лебедев в заметках о поездке привёл плачевное состояние ДК БМК как пример степени развития города:

Город находится на той стадии развития, когда деньги за наружную рекламу перевешивают высокие соображения о природной красоте зданий на центральных улицах.

Литература

• Барнаул: Энциклопедия / Под редакцией [www.humanities.edu.ru/db/msg/60236 Скубневского В.А.]. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2000. — ISBN 5-7904-0140-6.

Отрывок, характеризующий Дом культуры Барнаульского меланжевого комбината

– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.