Вишневский, Дуфуня Белашевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дуфуня Вишневский»)
Перейти к: навигация, поиск
Дуфуня Белашевич Вишневский
Дата рождения:

13 января 1947(1947-01-13)

Дата смерти:

7 марта 2003(2003-03-07) (56 лет)

Гражданство:

Россия Россия

Профессия:

кинорежиссёр, актёр, певец

Награды:

Дуфуня Белашевич Вишневский (13 января 1947 — 7 марта 2003) — российский актёр, кинорежиссёр, сценарист, продюсер, исполнитель цыганских романсов и песен. Муж певицы Валентины Вишневской. Стоит у истоков зарождения цыганского кинематографа.

Заслуженный артист РФ (1996)[1]





Биография

Родился в 1947 году в семье цыган-ловарей. Обучался во Всероссийской мастерской эстрадного искусства у Ирмы Яунзем и Георгия Виноградова, после чего работал в театре «Ромэн». В какой-то момент ушёл на эстраду.

Начиная с 1990-х годов начал снимать фильмы, посвящённые судьбам цыган; ко всем сам писал сценарии. Сыграл во всех трёх фильмах как актёр. Все были прохладно приняты зрителем.

Похоронен на Востряковском кладбище[2] в Москве.

Дуфуне Вишневскому посвящены несколько глав в книге Игоря Свинаренко «Наши люди».

Фильмография

Актёрские работы

Режиссёрские работы

Сценарные работы

Продюсерские работы

Дискография

  • 1990: «Лако Ганго»

Напишите отзыв о статье "Вишневский, Дуфуня Белашевич"

Примечания

  1. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1151069 УКАЗ Президента РФ от 07.06.1996 N 844 «О НАГРАЖДЕНИИ ГОСУДАРСТВЕННЫМИ НАГРАДАМИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».]
  2. [www.m-necropol.ru/vishnevski-dufunya.html Вишневский Дуфуня Белашевич (1947—2003)]

Ссылки

  • [lib.ru/NEWPROZA/SVINARENKO/nashi.txt «Наши люди» в Библиотеке Мошкова]  (Проверено 27 августа 2009)

Отрывок, характеризующий Вишневский, Дуфуня Белашевич

Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.