Дьяконов, Валерий Аркадьевич

Валерий Дьяконов
Имя при рождении:	Валерий Аркадьевич Дьяконов
Дата рождения:	29 июля 1942(1942-07-29)
Место рождения:	Тюмень, РСФСР, СССР
Дата смерти:	6 мая 2015(2015-05-06) (72 года)
Место смерти:	Красноярск, Россия
Профессия:	актёр, театральный педагог
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Годы активности:	1965—2015
Театр:	Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина
Награды:
Сайт:	[new.sibdrama.ru/artists.php?show=det&nid=11&pagenum=1 Красноярский драматический театр им. А.С. Пушкина]

Валерий Аркадьевич Дьяконов (29 июля 1942, Тюмень — 6 мая 2015, Красноярск) — советский и российский театральный актёр и педагог, народный артист РСФСР.

Биография

В 1960 году закончил ремонтно-механическое отделение Тюменского машиностроительного техникума. Работал слесарем завода «Сибтяжмаш», затем — инструктором Дома офицеров Красноярска.

В 1965 году окончил драматическое отделение Красноярского училища искусств (педагог Н. В. Дубинский). После окончания училища вошёл в труппу Красноярского театра драмы имени А. С. Пушкина. За 50 лет работы в театре сыграл более ста пятидесяти ролей.

В 1966—1971 годах преподавал в родном Красноярском училище искусств. В 1989—1997 годах был педагогом Красноярского государственного института искусств (с 2000 года Красноярская государственная академия музыки и театра), доцент (1996), профессор, художественный руководитель курса.

В 1983—2000 годах был председателем Красноярской организации СТД РФ. Неоднократно избирался депутатом городского и краевого советов. Работал на телеканале ТВК.

Скончался 6 мая 2015 года после продолжительной болезни. Похоронен на Бадалыкском кладбище в Красноярске.

Награды

• заслуженный артист РСФСР (26.3.1975).
• Государственная премия РСФСР имени К. С. Станиславского (1982) — за исполнение роли комиссара Данилова в спектакле «Спутники» В. Ф. Пановой, поставленный на сцене Красноярского драматического театра имени А. С. Пушкина (1982).
• народный артист РСФСР (21.2.1986).

Работы в театре

• «Спутники» В. Ф. Пановой — Данилов
• «Поминальная молитва» Шолом-Алейхема — Тевье
• «Царь Фёдор Иоаннович» А. К. Толстого — Борис Годунов
• «Милый друг» Г. де Мопассана — Жорж Дюруа
• «Тартюф» Ж.-Б. Мольера — Оргон
• «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Павел Афанасьевич Фамусов
• «Кукла для невесты» — Митрич
• «Примадонны» — доктор Маерс
• «Чайка» — Илья Афанасьевич Шамраев
• «Полковник Птица» — Матей
• «Дом, где разбиваются сердца» — капитан Шотовер
• «Костюмер» — Сэр Джон
• «Лес» А. Н. Островского — Евгений Аполлоныч Милонов
• «Путешествие Алисы в Швейцарию» — Джон
• «Лики любви» — участник композиции
• «Варвары» М. Горького — Редозубов Василий Иванович (городской голова)
• «Тихий шорох уходящих шагов» — Юрасик, друг Дмитрича

Фильмография

• 1998 — Капитанская дочка — Андрей Петрович Гринёв
• 2002 — Улицы разбитых фонарей 4 (4-я и 5-я серии «На улице Марата») — полковник

Адреса в Красноярске

Артист проживал в доме № 104 на улице Ленина.

Ссылки

• [new.sibdrama.ru/artists.php?show=det&nid=11&pagenum=1 Красноярский драмтеатр. Валерий Аркадьевич Дьяконов]
• [www.yarsk.ru/dosie/?c=2&i=3902 Красноярск.ru. Валерий Аркадьевич Дьяконов]
• [theatreinform.ru/bd/Actor/Details.php?A_Code=6736 Актёры России. Валерий Аркадьевич Дьяконов]

Отрывок, характеризующий Дьяконов, Валерий Аркадьевич

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.