Жданов, Борис Глебович
| Жданов Борис Глебович | |||
 | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Награды и премии |
| ||
Борис Глебович Жданов (настоящее имя Василий Дмитриевич Калинин) (1888—1980) — участник революционного движения, советский партийный, государственный, профсоюзный и военный деятель.
Биография
Борис Глебович Жданов родился в Калужской губернии, в городе Людиново. В 1902 году окончил сельскую школу, работал на заводе. Принимал активное участие в революции 1905 года.
В 1905—1917 годах — эсэр, участник террористических актов и акций по экспроприации (грабежей). Вёл революционную работу в Людинове, Брянске, Москве. Участвовал в убийстве городового Бумазенкова и охранника Преображенского, был арестован, сидел в Брянской тюрьме и после был выслан в Жиздру. В 1908 году, опасаясь преследований, уехал на Дальний Восток.
18 мая 1910 года был осуждён за попытку грабежа в доме купца Буянова, вооруженное сопротивление при аресте и покушение на убийство городового, приговорен к 12 годам каторжных работ. Отбывал наказание сначала в Алгачах, в 1912 году в Александровской тюрьме, а с 1912 в Горном Зерентуе.
После освобождения в 1917 году уехал в Читу, работал слесарем в читинских железнодорожных мастерских. В сентябре 1917 года был избран председателем Совета рабочих депутатов Дальнего Востока, являлся активным участником установления советской власти в Забайкалье. С 1918 года — член РКП(б). С февраля по сентябрь 1920 года — председатель сначала Приамурского обкома РКП(б), потом областного Совета депутатов.
С сентября 1920 года — на Восточно-Забайкальском фронте. С 15 сентября по 28 октября 1920 года — председатель Народно-революционного комитета Восточно-Забайкальской области; один из руководителей боёв за освобождение Читы от японцев 19—22 октября 1920 года.
В 1921—1924 годах учился в Москве на курсах марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). С 1924 по 1941 годы находился на руководящей советской, партийной и профсоюзной работе в Москве и на Северном Кавказе.
Во время Великой Отечественной войны служил военным комиссаром эвакогоспиталя истребительного батальона. Награждён орденами Ленина и Красной Звезды.
В 1945—1946 годах — ответственный секретарь партийной комиссии Московского военного училища имени Верховного Совета РСФСР. С 1946 года — персональный пенсионер.
Источники
- [ez.chita.ru/encycl/concepts/?id=1186 Энциклопедия Забайкалья]
- [www.xn--80aacc4bir7b.xn--p1ai/энциклопедии/история-уголовно-политического-террора-в-биографиях/жданов-борис--глебович История уголовно-политического террора в биографиях — Жданов Борис Глебович]
- [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=113&sid=15990 Фонды личного происхождения > участников гражданской войны на дальнем востоке и великой отечественной войны (1941—1945 гг.) ]
- [bounb.eao.ru/files/volochaevka/pages/2-4.html Участники Волочаевского сражения]
Напишите отзыв о статье "Жданов, Борис Глебович"
Отрывок, характеризующий Жданов, Борис Глебович
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
