Жилин, Александр Алексеевич

Александр Алексеевич Жилин
Дата рождения:	6 января 1880(1880-01-06)
Место рождения:	Курск
Дата смерти:	не ранее 1949
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	государственное право
Место работы:	Киевский университет, Петербургский университет
Альма-матер:	Киевский университет

Алекса́ндр Алексе́евич Жи́лин (1880 — не ранее 1949) — правовед, ординарный профессор Санкт-Петербургского университета.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Курской губернии. Старший брат Николай — член IV Государственной думы от Киевской губернии.

По окончании Киевской 1-й гимназии в 1898 году, поступил на юридический факультет Университета св. Владимира, который окончил в 1902 году с дипломом 1-й степени и золотой медалью за сочинение «Теории местного самоуправления», причем был оставлен стипендиатом для приготовления к профессорскому званию по кафедре государственного права.

В 1905 году выдержал магистерский экзамен и был допущен к чтению лекций по иностранному государственному праву, в качестве приват-доцента. Дважды, в 1907 и 1909 годах, командировался факультетом на летнее каникулярное время за границу, где слушал лекции и занимался в библиотеках Берлина, Гейдельберга, Парижа и Бордо. В мае 1909 года защитил диссертацию на степень магистра государственного права под заглавием «Ответственность министров». 15 февраля 1910 года назначен и. д. экстраординарного профессора по кафедре энциклопедии и истории философии права, с производством в коллежские советники.

В 1913 году защитил в университете св. Владимира докторскую диссертацию «Теория союзного государства» и произведен был в статские советники. 28 мая 1913 года назначен экстраординарным профессором Санкт-Петербургского университета по кафедре государственного права, а в следующем году утвержден ординарным профессором по занимаемой кафедре. В университете примыкал к правой группе профессоров. Кроме того, состоял юрисконсультом при министре внутренних дел. Из наград имел ордена св. Анны 3-й (1913) и 2-й (1916) степени.

После Февральской революции был уволен от должности профессора согласно прошению и допущен к чтению лекций в качестве приват-доцента. В 1918 году вернулся в Киев, где вновь стал преподавать в университете св. Владимира. В 1919 году принимал участие в работе гражданского управления Киевской области ВСЮР.

В конце 1920-х годов переехал в Одессу, с осени 1928 года преподавал международное право в Одесском институте народного хозяйства. После румынской оккупации Одессы в 1941 году, принял участие в работе реформированного Одесского университета и организованного при нем Антикоммунистического института. Заведывал кафедрой энциклопедии права, затем кафедрой публичного права. Представлял юридический факультет в Сенате университета.

По воспоминаниям эмигрантского деятеля Павла Николаевича Буткова, учившегося на юридическом факультете Одесского университета, в 1944 году профессор Жилин был эвакуирован в Болгарию, а к 1949 году обосновался с семьей в Буэнос-Айресе. Дальнейшая судьба неизвестна.

Сочинения

• Исторические начала английского государственного права, как фундамент нового конституционного государства. ― Киев. 1906.
• Ответственность министров: Очерки из теории, истории и практики этого института в конституционных странах. ― Киев, 1908.
• Очерк организации управления Британской Индийской империи. ― Киев, 1908.
• Право и государство в их взаимных отношениях. ― Киев. 1909
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003767715#?page=1 Новое направление во французской юриспруденции. Разбор теории права французского ученого Дюгьи.] ― Киев, 1910.
• Из лекций по энциклопедии права. ― Киев, 1910.
• Учебник государственного права: Пособие к лекциям. Ч. 1. ― Петроград, 1916.

Источники

• Столетие Киевской Первой гимназии: Т. 1. — Киев, 1911. — С. 337.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства народного просвещения на 1917 год. — Петроград, 1917. — С. 245.
• Объединение, № 39. — 17 (30) октября 1919. — С. 1.
• П. Н. Бутков, За Россию: русские «белые» в борьбе против русских «красных», сталинского террора, нацизма и коммунизма, 1917—1994. — СПб.: Экополис и культура, 2001.
• А. Музычко, [www.history.odessa.ua/publication9/stat06.htm Иван Яковлевич Фаас: декан юридического факультета Одесского университета в годы румынской оккупации.]
• [law.edu.ru/person/person.asp?persID=1133051 Краткая биография на портале «Юридическая Россия»]

Отрывок, характеризующий Жилин, Александр Алексеевич

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.