Зарамо

Зарамо (вазарамо, дзаламо, сагара) — народ группы Банту в Танзании. Обитают в низовьях рек Руфиджи, Руву, Вами, в окрестностях города Морогоро и далее почти до океанского побережья. Основное население зарамо — мусульмане-сунниты, часть зарамо сохраняет традиционные верования — анимизм, культуры предков и сил природы. Зарамо имеют племенную социальную структуру. Счет родства матрилинейный. К 2000 году общая численность зарамо оценивалась в 656 730 человек.

Традиционное хозяйство

Основная отрасль традиционного хозяйства — ручное тропическое подсечно-огневое земледелие (просо, сорго, кукуруза, рис, бобовые, маниок, кассава, банан, орех, кэшью, кокосовая пальма). Занимаются также рыболовством и в меньшей мере скотоводством. Развито отходничество. главным образом на плантации сизаля, кофе, хлопчатника и в города (Калиновская 1971: 84).

Социальная структура

Зарамо имеют племенную социальную структуру. Счет родства матрилинейный. Зарамо характеризует «переходность» в связи с тем, что в обществе зарамо происходят постоянные изменения и оно очень многочисленно, поэтому его невозможно оценивать с предельной точностью (MacGaffey 1971: 515).

Традиционный тип жилища

Традиционные поселения рассеянной планировки. Традиционный тип жилища — четырехугольного в плане — почти вытеснен тукулем — круглой в плане хижиной, с каркасными стенами из сплетенных жердей и прутьев, обмазанных глиной, с конусообразной соломенной крышей, нависающей над стенами; иногда крышу покрывают банановыми или пальмовыми листьями. Зажиточные строят четырехугольные кирпичные дома с двускатной крышей, крытой черепицей или кровельным железом (Калиновская 1971: 85).

Традиционная одежда

Традиционная одежда зарамо из хлопчато-бумажной ткани.

Мужская одежда

У мужчин длинная белая рубаха свободного покроя, на голове тюрбан, феска или шапочка, на ногах грубые кожаные сандалии.

Женская одежда

У женщин — блуза, штаны по щиколотку, передник, на голове свободно наброшенная черная накидка.

Пища

Основная пища — растительная (каши, похлебки из зерна, бобовых, овощей, лепешки из муки маниока, кукурузы, фрукты, овощи).

Традиционные верования

Анимизм — культы предков и сил природы.

Фольклор

Исторические, этногенетические мифы; развито музыкально-танцевальное творчество.

Литература

• Калиновская К. П. Зарамо // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. C. 84-85.
• MacGaffey W. Ritual and Social Change: Ritual and Symbol in Transitional Zaramo Society. African Studies Review 14 (1971): 515.

Ссылки

• [www.uiowa.edu/~africart/toc/people/Zaramo.html Информация о зарамо на сайте университета Айовы]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Зарамо

Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.