Здание Сената (Хельсинки)

Здание
Сенат Valtioneuvoston linna
Страна	Финляндия
Город	Хельсинки
Архитектурный стиль	классицизм
Автор проекта	Карл Энгель
Строительство	1818—1822 годы

Здание Сената (Дворец Правительства Финляндии; фин. Valtioneuvoston linna, швед. Statsrådsborgen) — административное здание Правительства Финляндии на Сенатской площади в центре Хельсинки.

История

Строительство здания для Сената Финляндии началось в 1818 году. Сенат разместился во дворце в 1822 году. Крыло по Алексантеринкату было завершено в 1824 году, а крыло по Ритаринкату в 1828 году. На Халлитускату здание не было достроено, пока спустя несколько десятилетий не был построен корпус Сенатской типографии с внутренним двором в 1860 году. Крылья по Ритаринкату и Халлитускату впоследствии отремонтированы и перестроены. Здание приобрело свой нынешний облик между 1916 и 1917 годами.

Кроме Сената, в первые годы в здании находились также многие другие важные общественные учреждения, в том числе предшественник Банка Финляндии, почтовая дирекция, таможенный департамент и Национальный архив. Императорская Александровская аптека также располагалась в здании Сената, до того, как она переехала в здание на противоположной стороне Сенатской площади в 1832 году.

В 1904 году Эйген Шауман застрелил генерал-губернатора Финляндии Николая Ивановича Бобрикова на лестнице здания.

Современное состояние

Сегодня в здании Сената располагаются резиденция премьер-министра, офис канцлера юстиции и большинство отделов Министерства финансов.

Отрывок, характеризующий Здание Сената (Хельсинки)

Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…