Золотая мечеть (Лахор)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мечеть
Золотая мечеть
з.-пандж. سنہری مسجد

Золотая мечеть
Страна Пакистан Пакистан
Провинция Пенджаб
Местоположение Лахор
Тип мечети Кабире
Архитектурный стиль Сикхская архитектура
Архитектор Наваб Сиед Бхикари Кхан
Строительство  ???—1753 годы
Состояние действующая
Таравих Y
Ифтар и сухур Y
Координаты: 32°05′14″ с. ш. 72°41′36″ в. д. / 32.087228000° с. ш. 72.693567833° в. д. / 32.087228000; 72.693567833 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=32.087228000&mlon=72.693567833&zoom=12 (O)] (Я)

Золотая мечеть (з.-пандж. سنہری مسجد) — мечеть в центральной части Лахора, административного центра провинции Пенджаб Республики Пакистан. Возведена по проекту Наваба Сиеда Бхикари Кхана, сына Раушан-уд-Даулы Туррабаза Кхана, заместителя губернатора Лахора в период правления Мухаммад Шаха, в сикхском стиле в 1753 году[1].

Золотая мечеть, находящаяся на огромное постаменте и характеризующаяся наличием 3-х золотых куполов, расположена в районе Кашмирского базара. Близлежащую территорию занимают старые базары. Ширина ворот мечети составляет 21, 3 м. Длина двора-колодца — 161, 5 м, ширина — 160, 6 м. Своды семи залов мечети выполнены из мрамора. Углы венчают 4 высоких минарета, наружная окружность каждого из которых составляет 20 м, высота — 54 м.

Фотография Уильяма Генри Джексона. Февраль 1895 года.  
 
 
Внутреннее убранство мечети.  
 

Напишите отзыв о статье "Золотая мечеть (Лахор)"



Примечания

  1. Lahore // Dictionary of Islamic Architecture. — Routledge, 1996. — P. 159.

Литература

  • Lahore // Dictionary of Islamic Architecture. — Routledge, 1996. — P. 159.


Отрывок, характеризующий Золотая мечеть (Лахор)

Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил: