Иконников, Александр Иванович
| Александр Иванович Иконников | |
| Род деятельности: |
педагог, революционер |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Чердынь, Чердынский уезд, Пермская губерния, Российская империя |
| Награды и премии: |
|
Александр Иванович Иконников (1833—1917) — российский общественный деятель, педагог и революционер, коллежский асессор.
Получил образование в Казанской духовной академии, по окончании которой преподавал философию в Пермской духовной семинарии. В 1855 году А. И. Иконников успешно защитил диссертацию и получил степень магистра. За успехи по службе в 1857 году он был награждён темной бронзовой медалью на владимирской ленте «В память войны 1853—1856»[1].
В 1857 году уволился из духовного звания и поступил на гражданскую службу. Служил ст. чиновником правителя канцелярии Пермского губернатора, делопроизводителем губернского статистического комитета, правителем дел губернской комиссии народного продовольствия.
В 1859 году основал в Перми публичную библиотеку, ставшую местом встреч революционно настроенной молодёжи. В 1860—1862 году возглавлял революционный кружок, известный как Пермское тайное общество. Накануне обнородования документов об отмене крепостного права в 1861 году кружок Иконникова начал распространение антиправительственной прокламации «Послание старца Кондратия». По предложению министра внутренних дел, одобренному в июне 1861 года царем, А. И. Иконникову было сделано «строгое внушение» и поручено губернатору «наблюдать за его действиями и образом мыслей, и ежели он окажется вредным, то удалить из губернии. Однако губернатору не хотелось терять умного и энергичного чиновника Иконникова, убедившего правителя губернии в своей невиновности. Иконников не только остался в Перми, но и получил повышение по службе. В октябре 1861 года он был назначен ст. чиновником особых поручений при губернаторе.
Для расследования деятельности революционных демократов в Пермь в начале мая 1862 года специально приехал флигель-адъютант царя Мезенцов. По требованию комиссии Мезенцова 23 мая 1862 года губернатор закрыл библиотеку Иконникова. 28 июля 1862 года царь утвердил решение особого совещания, согласно которому А. И. Иконникова следовало «выселить на жительство в один из отдаленных городов Западной Сибири... без права поступления на службу и с учреждением над ним строгого полицейского надзора».
Иконников сослан в город Березов, позже в связи с тяжелой болезнью переведен в Тобольск. В 1864 году получил разрешение на переезд в город Курган, а затем, в 1871 году — в Тюмень. В 1870 году освобождён от полицейского надзора. В 1880 году избран мировым судьёй по Ирбитскому округу Пермской губернии.[2][3] Затем работал в Чердыни в должности земского начальника.
Умер и похоронен А. И. Иконников, как утверждали его внук Л. Е. Иконников и, ныне покойный, бывший профессор Пермского государственного университета Б. Н. Вишневский в Чердыни в 1917 году.
Напишите отзыв о статье "Иконников, Александр Иванович"
Примечания
- ↑ [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803857575&viewMode=B_1803425658&link=1 Персоны - Иконников Александр Иванович Энциклопедия Пермский край]
- ↑ Иконников, Александр Иванович // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>
- ↑ [www.ihist.uran.ru/index/ru/ency/encyclopaedia,%CF,1565.html Пермское тайное общество.] // Уральская историческая энциклопедия. — Институт Истории и Археологии УрО РАН.
</ol>
Отрывок, характеризующий Иконников, Александр Иванович
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
