Коллежский асессор

Колле́жский асе́ссор — с 1717 по 1917 год гражданский чин, занявший с 1722 года место VIII класса в Табели о рангах. До 1884 года соответствовал чину майора, а после отмены майорского чина в армии соответствовал чину капитана. В придворных чинах ему соответствовал чин титулярного камергера. К чину применялся общий титул «Ваше высокоблагородие». До 1845 года давал потомственное дворянство, затем — только личное. Обладатели обычно служили в должности регистратора, секретаря или советника. Знаком различия служили две звезды на двухпросветных петлицах.

Указ 1745 года добавил лицам, не являющимися дворянами, для перехода из IX класса требование 12-летнего служебного стажа. В 1809 г. получение чина было обусловлено наличием высшего образования либо сдачей специального экзамена. В 1834 г. срок выслуги увеличен, а в 1856 г. отменены преимущества по дальнейшему чинопроизводству в зависимости от образования. Сохранилось правило приёма на должность выпускников учебных заведений, готовивших необходимых специалистов.

Название чина происходило от должности асессора (заседателя) в петровских коллегиях; кроме коллегий, асессоры были в Сенате, Синоде, надворных судах и губернских судах, а также губернских правлениях, где эта должность сохранялась дольше всего — до второй половины XIX века.

В период Кавказской войны для привлечения чиновников на службу в статские учреждения Кавказского наместничества была введена практика производства в коллежские асессоры помимо установленного порядка — без выслуги, экзаменов и через чин(ы). Получивших таким образом чин и потомственное дворянство молодых чиновников в обществе шутливо называли «кавказскими асессорами».

Коллежские асессоры любили называть себя майорами, так как военные чины были престижнее.

Формула титулования — официальная форма обращения, устная или письменная — к коллежскому асессору была «ваше высокоблагородие». Жалование коллежского асессора по «Своду уставов о службе гражданской» 1842 года составляло 135 рублей серебром в год. (472 с половиной рубля ассигнациями). К 1847 году число коллежских асессоров в Российской империи составляло 4671 чел.

Учреждение чина

24 января 1722 года императором Петром I была утверждена Табель о рангах — закон о порядке государственной службы в Российской империи. Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, статские (гражданские), придворные и делились на четырнадцать классов. К каждому классу приписывался определённый чин. Петровская «Табель о рангах» насчитывала 262 должности, но с течением времени должности из «Табели» исключались и в конце XVIII века исчезли вовсе. Названия же ряда гражданских должностей превратились в гражданские чины, безотносительно к реальным обязанностям их носителя. Например, названия чинов «коллежский секретарь», «коллежский асессор», «коллежский советник» и «статский советник» первоначально означали должности секретаря коллегии, члена совета коллегии с совещательным и решающим голосом и президента «статской» коллегии. Чин коллежского асессора соответствовал восьмому классу «Табели о рангах»

Дальнейшее развитие законодательства

Указ императрицы Елизаветы Сенату от 23 июня 1745 года узаконил общие названия для VI, VII, VIII классов гражданской службы. Чин VIII класса назывался коллежский асессор.

16 февраля 1790 года был подписан указ Екатерины II Сенату «О правилах производства в чины». По этому указу для тех, кто имел чин XIV класса, устанавливалось два пути продвижения вверх по лестнице чинов вне зависимости от наличия вакансий: награждение чином за особые заслуги и выслуга определённого числа лет в предыдущем чине (3 года). Недворянам для перевода в VIII класс из предыдущего необходимо было служить 12 лет.

Указ 9 декабря 1799 г. устанавливал сроки выслуги в чинах от IX до V классов (4, 5, 6 и 4 года). Имелось в виду, что пожалование в более высокие чины производится вообще вне правил, по личному усмотрению императора. Снова предусматривалась возможность чинопроизводства за особые заслуги.

Указ Александра I Сенату от 6 августа 1809 года «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники» говорил о том, что производству в чин коллежского асессора могли подлежать только те лица, которые имели высшее образование либо выдержали экзамен по установленной программе (помимо соответствующей выслуги лет).

Положение 1834 года говорило о том, что сословное положение учитывалось только при получении чина VIII класса, дававшего потомственное дворянство. Для недворян срок выслуги для его получения увеличивался независимо от наличия образования. Условием производства в чин коллежского асессора служащих с начальным и средним классом было назначение на должности этих классов.

Закон 9 декабря 1856 года «О сроках производства в чины по службе гражданской» отменил льготы по выслуге в зависимости от образования и установил общие для всех сроки выслуги (в VIII—VI классах — по четыре года).

Упразднение чина коллежского асессора

8 ноября 1917 года на заседании ВЦИК было принято решение об уничтожении сословий и гражданских чинов. Соответствующий указ (ввиду его важности) был издан от имени ВЦИК и Совета Народных Комиссаров. Уже 10 ноября его текст был утверждён на заседании ВЦИК, а 11 ноября одобрен СНК и опубликован. Основные статьи декрета гласили: «Ст.1 Все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно все гражданские чины упраздняются. Ст. 2 Всякие звания (дворянина, купца мещанина, крестьянина и пр.) титулы (княжеские, графские и пр.) и наименования гражданских чинов (тайные и прочие советники) уничтожаются и устанавливается одно общее для всего населения России наименование граждан Российской Республики»

Коллежский асессор в русской художественной литературе

• Александр Сергеевич Пушкин в эпиграмме на Александра I, датированной первой половиной 1820-х годов, писал про царя, что «фрунт герою надоел — Теперь коллежский он асессор По части иностранных дел». А поскольку перед этим сказано, что «наш царь плохим был капитаном», то получается, что император как бы оказался произведенным в следующий чин при переходе в другое ведомство.
• Николай Васильевич Гоголь. Главный герой повести «Нос», Ковалёв, был коллежским асессором, хотя предпочитал называться майором (отец писателя вышел в отставку в этом же звании и сам Гоголь дослужился до этого чина). В пьесе «Женитьба», один из женихов, Иван Павлович Яичница, имел чин коллежского асессора. Такой же чин имел герой комедии «Ревизор» – судья уездного суда Ляпкин-Тяпкин.
• Александр Сергеевич Грибоедов. «Горе от ума». Фамусов выхлопотал чин коллежского асессора Молчалину и оказал ему этим большое доверие.
• Фёдор Михайлович Достоевский. «Записки из подполья». Главный герой прослужил много лет коллежским асессором, после получил шесть тысяч наследства и сразу вышел в отставку.
• Борис Акунин. Серия исторических детективов «Приключения Эраста Фандорина». Главный герой, Эраст Петрович Фандорин, в романе «Смерть Ахиллеса» был коллежским асессором.
• Антон Павлович Чехов. Рассказ «Толстый и тонкий». Один из героев, Порфирий (тонкий), был коллежским асессором: «Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею». В рассказе «Душечка» главная героиня Оленька — дочь отставного коллежского асессора, о чём упоминается в начале повествования. В рассказе «Беззаконие» главный герой коллежский асессор Мигуев изменял жене с горничной, и полностью уверен, что та подбросила ему их ребеночка — именно страх за своё положение и должность руководит Мигуевым в его последующих приключениях этого вечера.
• Дроздов, Анатолий Фёдорович. Роман "Господин военлет" ("Листок на воде"). Коллежский асессор Розенфельд Матвей Григорьевич, начальник госпиталя, отец сестры милосердия Ольги Матвеевны Розенфельд, жены главного героя.

Литература

• Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской Империи — М.: Наука, 1991
• Федосюк Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. — Изд. 4-е. — М.: Флинта, Наука, 2003. — Гл. 6
• Шепелев Л. Е. Чиновный мир России: XVIII — начало XX вв.. — СПб.: Искусство—СПб., 1999. — 479 с. — ISBN 5-210-01518-1
• Волков С. В. [www.kulichki.com/gusary/istoriya/stati/volkov/ Система офицерских чинов в русской армии] // Волков С. В. Русский офицерский корпус. М.: Военное издательство, 1993. С. 38-49.

Ссылки

• [opoccuu.com/ranks.htm Воинские и гражданские чины и звания в Российской империи, СССР и РФ и знаки их различия]
• [civil.consultant.ru/code/ Свод Законов Российской Империи\Консультант Плюс:Классика Российского права]
• [militera.lib.ru/research/shepelev1/index.html Титулы, мундиры, ордена в Российской империи]
• [www.praviteli.org Правители России и Советского Союза]
• [encspb.ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]

См. также

• Табель о рангах
• Асессор

Младший чин Титулярный советник

Табель о рангах Коллежский асессор

Старший чин Надворный советник

Отрывок, характеризующий Коллежский асессор

Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.