Коллежский асессор
Колле́жский асе́ссор — с 1717 по 1917 год гражданский чин, занявший с 1722 года место VIII класса в Табели о рангах. До 1884 года соответствовал чину майора, а после отмены майорского чина в армии соответствовал чину капитана. В придворных чинах ему соответствовал чин титулярного камергера. К чину применялся общий титул «Ваше высокоблагородие»[1]. До 1845 года давал потомственное дворянство, затем — только личное. Обладатели обычно служили в должности регистратора, секретаря или советника. Знаком различия служили две звезды на двухпросветных петлицах.
Указ 1745 года добавил лицам, не являющимися дворянами, для перехода из IX класса требование 12-летнего служебного стажа. В 1809 г. получение чина было обусловлено наличием высшего образования либо сдачей специального экзамена. В 1834 г. срок выслуги увеличен, а в 1856 г. отменены преимущества по дальнейшему чинопроизводству в зависимости от образования. Сохранилось правило приёма на должность выпускников учебных заведений, готовивших необходимых специалистов.
Название чина происходило от должности асессора (заседателя) в петровских коллегиях; кроме коллегий, асессоры были в Сенате, Синоде, надворных судах и губернских судах, а также губернских правлениях, где эта должность сохранялась дольше всего — до второй половины XIX века.
В период Кавказской войны для привлечения чиновников на службу в статские учреждения Кавказского наместничества была введена практика производства в коллежские асессоры помимо установленного порядка — без выслуги, экзаменов и через чин(ы). Получивших таким образом чин и потомственное дворянство молодых чиновников в обществе шутливо называли «кавказскими асессорами».
Коллежские асессоры любили называть себя майорами[2], так как военные чины были престижнее.
Формула титулования — официальная форма обращения, устная или письменная — к коллежскому асессору была «ваше высокоблагородие».[3] Жалование коллежского асессора по «Своду уставов о службе гражданской» 1842 года составляло 135 рублей серебром в год.[4] (472 с половиной рубля ассигнациями). К 1847 году число коллежских асессоров в Российской империи составляло 4671 чел.
Содержание
Учреждение чина
24 января 1722 года императором Петром I была утверждена Табель о рангах — закон о порядке государственной службы в Российской империи. Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, статские (гражданские), придворные и делились на четырнадцать классов. К каждому классу приписывался определённый чин. Петровская «Табель о рангах» насчитывала 262 должности, но с течением времени должности из «Табели» исключались и в конце XVIII века исчезли вовсе. Названия же ряда гражданских должностей превратились в гражданские чины, безотносительно к реальным обязанностям их носителя. Например, названия чинов «коллежский секретарь», «коллежский асессор», «коллежский советник» и «статский советник» первоначально означали должности секретаря коллегии, члена совета коллегии с совещательным и решающим голосом и президента «статской» коллегии. Чин коллежского асессора соответствовал восьмому классу «Табели о рангах»
Дальнейшее развитие законодательства
Указ императрицы Елизаветы Сенату от 23 июня 1745 года узаконил общие названия для VI, VII, VIII классов гражданской службы. Чин VIII класса назывался коллежский асессор.[5]
16 февраля 1790 года был подписан указ Екатерины II Сенату «О правилах производства в чины». По этому указу для тех, кто имел чин XIV класса, устанавливалось два пути продвижения вверх по лестнице чинов вне зависимости от наличия вакансий: награждение чином за особые заслуги и выслуга определённого числа лет в предыдущем чине (3 года). Недворянам для перевода в VIII класс из предыдущего необходимо было служить 12 лет.[6]
Указ 9 декабря 1799 г. устанавливал сроки выслуги в чинах от IX до V классов (4, 5, 6 и 4 года). Имелось в виду, что пожалование в более высокие чины производится вообще вне правил, по личному усмотрению императора. Снова предусматривалась возможность чинопроизводства за особые заслуги. [6]
Указ Александра I Сенату от 6 августа 1809 года «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники» говорил о том, что производству в чин коллежского асессора могли подлежать только те лица, которые имели высшее образование либо выдержали экзамен по установленной программе (помимо соответствующей выслуги лет).[6]
Положение 1834 года говорило о том, что сословное положение учитывалось только при получении чина VIII класса, дававшего потомственное дворянство. Для недворян срок выслуги для его получения увеличивался независимо от наличия образования. Условием производства в чин коллежского асессора служащих с начальным и средним классом было назначение на должности этих классов.[6]
Закон 9 декабря 1856 года «О сроках производства в чины по службе гражданской» отменил льготы по выслуге в зависимости от образования и установил общие для всех сроки выслуги (в VIII—VI классах — по четыре года).[6]
Упразднение чина коллежского асессора
8 ноября 1917 года на заседании ВЦИК было принято решение об уничтожении сословий и гражданских чинов. Соответствующий указ (ввиду его важности) был издан от имени ВЦИК и Совета Народных Комиссаров. Уже 10 ноября его текст был утверждён на заседании ВЦИК, а 11 ноября одобрен СНК и опубликован. Основные статьи декрета гласили: «Ст.1 Все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно все гражданские чины упраздняются. Ст. 2 Всякие звания (дворянина, купца мещанина, крестьянина и пр.) титулы (княжеские, графские и пр.) и наименования гражданских чинов (тайные и прочие советники) уничтожаются и устанавливается одно общее для всего населения России наименование граждан Российской Республики»[6]
Коллежский асессор в русской художественной литературе
- Александр Сергеевич Пушкин в эпиграмме на Александра I, датированной первой половиной 1820-х годов, писал про царя, что «фрунт герою надоел — Теперь коллежский он асессор По части иностранных дел». А поскольку перед этим сказано, что «наш царь плохим был капитаном», то получается, что император как бы оказался произведенным в следующий чин при переходе в другое ведомство.
- Николай Васильевич Гоголь. Главный герой повести «Нос», Ковалёв, был коллежским асессором, хотя предпочитал называться майором (отец писателя вышел в отставку в этом же звании и сам Гоголь дослужился до этого чина). В пьесе «Женитьба», один из женихов, Иван Павлович Яичница, имел чин коллежского асессора. Такой же чин имел герой комедии «Ревизор» – судья уездного суда Ляпкин-Тяпкин.
- Александр Сергеевич Грибоедов. «Горе от ума». Фамусов выхлопотал чин коллежского асессора Молчалину и оказал ему этим большое доверие.[7]
- Фёдор Михайлович Достоевский. «Записки из подполья». Главный герой прослужил много лет коллежским асессором, после получил шесть тысяч наследства и сразу вышел в отставку.
- Борис Акунин. Серия исторических детективов «Приключения Эраста Фандорина». Главный герой, Эраст Петрович Фандорин, в романе «Смерть Ахиллеса» был коллежским асессором.
- Антон Павлович Чехов. Рассказ «Толстый и тонкий». Один из героев, Порфирий (тонкий), был коллежским асессором: «Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею». В рассказе «Душечка» главная героиня Оленька — дочь отставного коллежского асессора, о чём упоминается в начале повествования. В рассказе «Беззаконие» главный герой коллежский асессор Мигуев изменял жене с горничной, и полностью уверен, что та подбросила ему их ребеночка — именно страх за своё положение и должность руководит Мигуевым в его последующих приключениях этого вечера.
- Дроздов, Анатолий Фёдорович. Роман "Господин военлет" ("Листок на воде"). Коллежский асессор Розенфельд Матвей Григорьевич, начальник госпиталя, отец сестры милосердия Ольги Матвеевны Розенфельд, жены главного героя.
Напишите отзыв о статье "Коллежский асессор"
Примечания
- ↑ Высокоблагородие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Данный военный чин соответствовал чину коллежского асессора в Табели о рангах
- ↑ Федосюк Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века — Флинта.: Наука, 2003.— С. 49
- ↑ Кодан С. В. Государственная служба в предреформенной России (1800—1850 гг.) // Чиновник. — 2004. — № 3 (31)
- ↑ [militera.lib.ru/research/shepelev1/index.html Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи — М.: Наука (Ленинградское отделение), 1991]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [militera.lib.ru/research/shepelev1/index.html Там же]
- ↑ Федосюк Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. — М.: Флинта : Наука, 2003. — С.52
Литература
- Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской Империи — М.: Наука, 1991
- Федосюк Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. — Изд. 4-е. — М.: Флинта, Наука, 2003. — Гл. 6
- Шепелев Л. Е. Чиновный мир России: XVIII — начало XX вв.. — СПб.: Искусство—СПб., 1999. — 479 с. — ISBN 5-210-01518-1
- Волков С. В. [www.kulichki.com/gusary/istoriya/stati/volkov/ Система офицерских чинов в русской армии] // Волков С. В. Русский офицерский корпус. М.: Военное издательство, 1993. С. 38-49.
Ссылки
- [opoccuu.com/ranks.htm Воинские и гражданские чины и звания в Российской империи, СССР и РФ и знаки их различия]
- [civil.consultant.ru/code/ Свод Законов Российской Империи\Консультант Плюс:Классика Российского права]
- [militera.lib.ru/research/shepelev1/index.html Титулы, мундиры, ордена в Российской империи]
- [www.praviteli.org Правители России и Советского Союза]
- [encspb.ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]
См. также
Младший чин Титулярный советник |
Табель о рангах Коллежский асессор |
Старший чин Надворный советник |
|
Отрывок, характеризующий Коллежский асессор
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.