Губерния

Губе́рния (от губерна́тор, лат. gubernator от др.-греч. κυβερνήτης — кормчий) — высшая единица административно-территориального деления в России (Русского царства, Российской империи, Российской республике, РСФСР) с 1708 по 1929 год, оформившаяся при Петре I в процессе организации абсолютистского государства. Глава губернии — губернатор.

См. также: Губернии и области Российской империи по состоянию на 1914 год

Первоначальное деление при Петре I

До 1708 года территория Российского государства делилась на различные по размеру и статусу уезды (прежние княжеские земли, уделы, приказы и тому подобное) и разряды.

Первые 8 губерний образованы в ходе Областной реформы, по указу Петра I от 18 (29) декабря 1708 года:

• Ингерманландская (в 1710 году преобразована в Санкт-Петербургскую) — её возглавил Александр Данилович Меншиков;
• Московская — Тихон Никитич Стрешнев;
• Архангелогородская — Пётр Алексеевич Голицын;
• Смоленская — Пётр Самойлович Салтыков;
• Киевская — Дмитрий Михайлович Голицын;
• Казанская — Пётр Матвеевич Апраксин;
• Азовская — Фёдор Матвеевич Апраксин;
• Сибирская — Матвей Петрович Гагарин.

В ходе реформы все уезды были отменены, губернии составлялись из городов и прилегающих к ним земель. Вследствие этого границы губерний были достаточно условными. Губернии возглавлялись губернаторами или генерал-губернаторами, которые выполняли административную, полицейскую, финансовую, судебную функции. Генерал-губернаторы были также командующими войсками в подведомственных им губерниях. В 1710—1713 году губернии были разделены на доли, управляемые ландратом. В 1714 году вышел указ Петра I, по которому доли становились единицей местного самоуправления, ландрат выбирался местными дворянами. Однако фактически это распоряжение выполнено не было, сенат утверждал ландратов по спискам, представленным губернаторами.

В 1713—1714 были образованы Рижская (из новоприобретённых на северо-западе земель) и Нижегородская (выделена из Казанской) губернии, а Смоленская разделена между Московской и Рижской. В 1717 году из Казанской губернии была выделена Астраханская, а Нижегородская — упразднена. Таким образом, к 1719 году Российское Царство делилось на 9 губерний.

Вторая реформа Петра I

В 1719 году Петром I была проведена реформа административного деления. Губернии были разделены на провинции, а провинции, в свою очередь — на дистрикты. Во главе провинции стоял воевода, а во главе дистрикта — земский комиссар. Согласно этой реформе высшей областной единицей Российской империи становилась провинция, а губернии выполняли роль военных округов. Провинциальные воеводы подчинялись губернаторам только в военных вопросах, в гражданских делах воеводы отчитывались только перед сенатом.

В 1719 году была восстановлена Нижегородская губерния, а на новоприобретённых землях в Прибалтике учреждена Ревельская губерния и 47 провинций. Астраханская и Ревельская губернии на провинции не делились. Вплоть до 1727 года административно-территориальное деление страны не претерпевало существенных изменений. К незначительным изменениям относятся переименование в 1725 году Азовской губернии в Воронежскую и восстановление Смоленской губернии в 1726 году.

Реформа 1727 года

В 1727 году был произведён пересмотр административно-территориального деления. Дистрикты были упразднены, вместо них снова введены уезды. Границы «старых» дистриктов и «новых» уездов во многих случаях совпадали или почти совпадали. Были образованы Белгородская (выделена из Киевской) и Новгородская (выделена из Санкт-Петербургской) губернии.

В дальнейшем, вплоть до 1775 года, административное устройство оставалось относительно стабильным с тенденцией к разукрупнению. Губернии образовывались в основном на новоприобретённых (отвоёванных) территориях, в некоторых случаях происходило выделение нескольких провинций старых губерний в новые. К октябрю 1775 года территория России делилась на 23 губернии, 62 провинции и 276 уездов (число уездов Новороссийской губернии неизвестно и в общее число не входит).

Реорганизация при Екатерине II

7 ноября 1775 года был издан указ Екатерины II «Учреждения для управления губерний», в соответствии с которым в 1775—1785 годах была проведена кардинальная реформа административно-территориального деления Российской империи. В соответствии с этим указом размеры губерний были уменьшены, ликвидированы провинции и изменена нарезка уездов. Новая сетка административно-территориального деления составлялась так, чтобы в губернии проживало 300—400 тыс. человек, в уезде — 20-30 тыс. человек. Большинство новых административно-территориальных единиц, за редким исключением, получило официальное название «наместничество». Обширные по территории наместничества делились на области. Дополнительным толчком для проведения реформы явилась необходимость укрепления центральной власти на местах после Крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачёва.

В 1785 году, после завершения реформы, Российская империя делилась на 38 наместничеств, 3 губернии и 1 область (Таврическую) на правах наместничества. Кроме того в состав империи входило Жилище Донских казаков, в котором было казачье самоуправление.

Несколько наместничеств управлялись одним генерал-губернатором, а в само наместничество назначался правитель наместничества (наместник или губернатор), кроме того в наместничествах формировался орган дворянского самоуправления — губернское дворянское собрание во главе с губернским предводителем дворянства. Наместники и губернаторы были подведомственны Сенату и прокурорскому надзору, возглавляемому генерал-прокурором. Во главе уезда стоял капитан-исправник, который выбирался 1 раз в 3 года уездным дворянским собранием. Генерал-губернатор назначался лично императрицей и обладал неограниченной властью во вверенных ему наместничествах. Таким образом, на всей территории Российской империи фактически вводился чрезвычайный режим управления. В дальнейшем, вплоть до 1796 года, образование новых наместничеств происходило в основном в результате присоединения новых территорий.

К концу царствования Екатерины II (ноябрь 1796 года) Российская империя включала в себя 48 наместничеств, 2 губернии, 1 область, а также земли Донских и Черноморских казаков.

Павловская реформа

В 1796—1797 годах Павлом I была произведён пересмотр административно-территориального деления. Наместничества были упразднены и официально переименованы в губернии. Генерал-губернаторское управление было оставлено только в пограничных губерниях, в которых существовала опасность восстания или иностранного вторжения (несколько губерний объединялись в одно генерал-губернаторство). Губернии были укрупнены: вместо 51 административно-территориальных единиц высшего уровня их стало 42. Уезды также были укрупнены.

Развитие административно-территориального деления Российской империи в XIX веке

После убийства Павла I взошедший на престол Александр I провёл очередную реформу административно-территориального деления. В 1801—1802 годах было восстановлено большинство упразднённых Павлом I губерний. В губерниях в свою очередь была восстановлена (с незначительными изменениями) сетка уездов. Границы административно-территориальных единиц были изменены по сравнению с Екатерининскими. Однако ряд Павловских нововведений были оставлены. Структура управления губерниями не претерпела изменений.

В XIX веке продолжается начатое Павлом I размежевание административно-территориальных организаций на 2 группы: на основной территории Европейской России сохраняется общегубернская организация (в 1860-е — 51 губерния); на национальных окраинах (кроме Остзейского края — 3 губернии) создаётся система генерал-губернаторств. В 1816 возник проект разделения всей территории России на 12 наместничеств по 3—5 губерний в каждой. В 1820 году в качестве эксперимента было создано Рязанское генерал-губернаторство, объединявшее Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Воронежскую и Тамбовскую губернии. Генерал-губернатором был назначен Александр Дмитриевич Балашов. В 1827 году Рязанское генерал-губернаторство было упразднено, во входивших в него губерниях восстановлен прежний порядок управления.

Во второй половине XIX — начале XX века было образовано 20 областей — административных единиц, соответствующих губерниям. Как правило, области располагались на приграничных территориях. Продолжается дальнейшая централизация и бюрократизация местного управления. Происходит упрощение местного аппарата с усилением его прямого подчинения лично губернатору.

Реформы 1860—1870-х, особенно земская, городская и судебная, вводили буржуазное начало выборного всесословного представительства в организацию местного управления и суда. Выборные органы земского самоуправления (в 34 губерниях) заведовали местным хозяйством, в городах — городские думы и управы. Земская (1890) и городская (1892) контрреформы усилили сословно-дворянское представительство в местном самоуправлении и подчинение его администрации (см. Земские учреждения (по Положению 1890 года)). Введение института земских начальников (1889) как носителей дворянско-помещичьего права (назначались из дворян) с их административными, судебными и финансовыми функциями существенно ограничило самостоятельность крестьянского самоуправления.

XX век

1901—1917 (Российская империя и Российская республика)

Губернский аппарат местного управления оставался в силе до XX века. Во время столыпинской реакции (1907—1910) были восстановлены чрезвычайные методы управления. Усилилась роль охранного отделения и сословно-дворянских организаций (Совет объединённого дворянства). После Февральской революции в 1917 году Временное правительство России сохранило всю систему губернских учреждений, только губернаторы были заменены губернскими комиссарами (в уездах — соответственно уездные комиссары), однако с преобладанием дворянско-помещичьего состава. Одновременно с этим формировалась система Советов, противостоявшая местным властям Временного правительства.

1917—1929 (советский период)

После Октябрьской революции в 1917 году было сохранено первоначальное губернское деление, но ликвидирован весь старый губернский аппарат и установлены новые органы советской власти во главе с губернским исполнительным комитетом (губисполком), выбиравшимся на губернском съезде Советов.

К 1917 году было 78 губерний, 25 из них в 1917—1920 годах отошли к Польше, Финляндии, странам Прибалтики. В 1917—1923 годах шёл процесс разукрупнения губерний. На окраинах РСФСР активно создавались национальные автономии, на всей территории страны создавались новые губернии. Вскоре после образования СССР, в 1923 году, Госпланом СССР был разработан новый план административно-территориального деления страны. Губернско-территориальное деление было ликвидировано в 1923—1929 годах и заменено делением на области и края, которые последовательно делились на округа, районы и сельсоветы.

См. также

• Губернские учреждения
• Список губерний
• Губернии и области Российской империи по состоянию на 1914 год
• История административно-территориального деления России

Литература

• Алексушин Г. В. Самарские губернаторы. Самара: Самарский дом печати, 1996.
• Блинов И. [library6.com/index.php/library6/item/блинов-и-губернаторы-историко-юридический-очерк Губернаторы. Историко-юридический очерк.]. — Спб., 1905. — 365 с.
• Лысенко Л. М. [www.mirknig.com/knigi/history/1181276606-gubernatory-i-general-gubernatory-rossijskoj-imperii-xviii-nachalo-xx-veka.html Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII - начало XX века)]. — М.: Изд. МПГУ, 2001. — 358 с. — ISBN 5-7042-0972-6. Издание содержит полный список всех губернаторов и генерал-губернаторов.

Ссылки

• [www.demoscope.ru/weekly/2003/0101/analit04.php Тархов С. А. Историческая эволюция административно-территориального и политического деления России] (Полностью статья опубликована в книге: Регионализация и развитие России: географические процессы и проблемы / Под редакцией А. И. Трейвиша и С. С. Артоболевского. Москва, Эдиториал УРСС, 2001, с. 191—213)

Отрывок, характеризующий Губерния

– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.