Гагарин, Матвей Петрович
| Матвей Петрович Гагарин | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1708 — 1719 | |||
| Предшественник: | Должность учреждена | ||
| Преемник: | князь А. М. Черкасский | ||
| Рождение: | 1659 | ||
| Смерть: | 16 марта 1721 Санкт-Петербург | ||
| Род: | Гагарины | ||
| Отец: | Пётр Афанасьевич Гагарин | ||
| Супруга: | Евдокия Степановна Траханиотова | ||
| Дети: | сын, 2 дочери | ||
Содержание
Происхождение
Сын князя Петра Афанасьевича Гагарина. Матвей Петрович числится в боярских книгах стольником с 1686 года. С сентября 1691 года по 1693 год был товарищем воеводы в Иркутске у своего родного брата, князя Ивана Петровича Гагарина.
Нерчинский воевода
С 1693 года по 1695 год Матвей Петрович — воевода в Нерчинске. В 1695 году отозван из Нерчинска. В 1696 году вышел царский указ о сборе сведений у поморских купцов, торгующих в Сибири, об уплате ими таможенных пошлин с 1692 года по 1695 год. В это время воеводой в Якутске также был князь Иван Михайлович Гагарин. Вероятно, в Москве имелись сведения о злоупотреблениях воевод Гагариных. С 1693 года по 1762 год торговля с Китаем осуществлялась казёнными караванами. Свои товары могли перевозить в караване только те, кто попал в штат каравана. От торговцев требовалось сообщить: были ли в караванах родственники и знакомые воевод. Вероятно, Матвей Петрович, нелегально торговал с Китаем, не уплачивая пошлин. В 1700 году против него было возбуждено дело о неуплате комиссионных торговцу за покупку драгоценных камней в Китае.
Гидростроитель
В 1701 году Пётр I поручил Гагарину надзор за строительством шлюзов. Расследование деятельности Гагарина в Нерчинске продолжалось. Новому воеводе Ю. Б. Бибикову было поручено провести сыск о недоборе ясака нерчинскими воеводами Матвеем Гагариным и Иваном Николаевым (был воеводой с 1699 года).
Гагарин руководил работами по соединению Волги и Дона, и в Вышнем Волочке (Вышневолоцкая водная система). Помощником строительства в Вышнем Волочке Гагарину был назначен его брат Василий.
Матвей Петрович руководил строительством шлюзов до 1707 года. Было построено 24 шлюза. Царь одобрил работу и назначил Гагарина (1706) «начальным человеком» Сибирского приказа.
Комендант Москвы
В мае 1707 года Гагарин назначается московским комендантом, ведёт работы по укреплению Кремля и Китай-города на случай нападения шведов. В 1708 — 1709 году размещает шведских военнопленных, отвечает за приём пленных на русскую службу. В 1708—1709 годах Гагарин наблюдал за изготовлением гравюр для книг.
Гагарин становится одним из богатейших людей России. В Белом городе Москвы итальянский мастер Д.- М. Фонтана построил для Гагарина четырёхэтажный дом в венецианском стиле с фасадом на Тверскую улицу. Свой дом Гагарин имел и Санкт-Петербурге. На украшение окладов икон в московском и петербургском домах Гагарин потратил по 130 тысяч рублей. Еду для гостей подавали на 50 серебряных приборах. Простой обед также состоял из 50 блюд.
С 1707 года при дворце Матвея Гагарина жил первый японец в России — Дэмбэй[1].
Сибирский губернатор
После учреждения губерний в 1708 году Гагарин назначен губернатором Сибирской губернии. Из-за войны введение губерний задержалось. Официальное звание сибирского губернатора было присвоено Гагарину 6 (17) марта 1711 года[2]. В середине 1711 года Гагарин выехал в Сибирь.
При губернаторе возросли сборы налогов, набирались рекруты, развивались дипломатические отношения с восточными странами. Гагарин неоднократно посылал Петру I разнообразные подарки: китайский фарфор, ткани, драгоценные камни, более 2000 кедровых деревьев для царского сада, скифское золото. При Гагарине начались раскопки курганов по Тоболу, Иртышу, Енисею. В 1717 году губернатор издал приказ о сдаче в казну золотых и серебряных вещей, найденных при раскопках. В декабре 1716 года Гагарин послал царю 96 крупных золотых изделий и 20 мелких золотых вещей общим весом более 22 кг из раскопанных курганов.
Строительство в Тобольске
В 1712 году Гагарин был в Москве, и в июне уехал в Тобольск. В Тобольске Гагарин построил каменный кремль. В 1714 году в Тобольске были заложены Дмитровские ворота кремля. Через год началось строительство каменных стен и башен Малого города. Работой по возведению кремля руководил Семен Ремезов. На строительстве кремлёвских стен работали пленные шведы. В Тобольске появились первые мостовые.
В конце 1713 года Матвей Петрович получил разрешение посетить Санкт-Петербург.
Пленные шведы
В 1714 году по приказу царя Гагарин отправил пленных шведов в Охотск. Они построили там морские суда, и организовали водное сообщение из Охотска в Камчатку.
Пленный лейтенант организовал в Тобольске кукольный театр. В Тобольске была открыта школа для шведских и немецких детей, в которой обучались и дети городских чиновников, купцов. Преподавали в школе пленные офицеры.
Следственный комитет
В 1714 году царю от обер-фискала А. Нестерова поступила жалоба на губернатора — Гагарина обвиняли в том, что он допускает к торговле с Китаем только своих друзей, вместе с которыми получает себе «превеликое богатство». Царь приказывает губернатору вывести из Сибири всех родственников и друзей.
В 1715 году Гагарина вызвали в Санкт-Петербург. Следственная комиссия князя Василия Владимировича Долгорукова расследовала причины низких платежей, поступивших из Сибири в 1711 году. Платежи из Сибири поступали не регулярно. Особенно плохо платежи осуществлялись в 1715 году, когда Гагарин был в Санкт-Петербурге. Комиссия Долгорукова завершила следствие в пользу Гагарина, и в 1717 году дело Гагарина было передано комиссии Дмитриева-Мамонова, Лихарева, Пашкова и Бахметева. Гагарин во время следствия продолжал жить в Сибири. В 1718 году его вызвали в Санкт-Петербург, где он участвовал в Верховном суде по делу царевича Алексея Петровича.
Гагарин вернул в казну 215 тысяч рублей, но за Сибирской губернией числилась недоимка по таможенным сборам ещё более чем на 300 тысяч рублей.
Начинания 1715-16 гг.
В 1715 году из Тобольска отправился отряд из трёх тысяч человек под руководством подполковника И. Д. Бухгольца. Экспедиция должна была обнаружить золото при городке Эркети. Экспедиция завершилась провалом: люди погибли от голода и болезней, были убиты или взяты в плен калмыками (джунгарами). На обратном пути была основана Омская крепость. Впоследствии Гагарина обвиняли в плохой организации экспедиции.
В 1716 году Гагарин занялся проектированием канала между реками Тобол и Иртыш. Новый канал, построенный по приказу Гагарина, соединил реки в трёх верстах выше старого устья.
С октября 1716 года по сентябрь 1717 года в ставку казахского хана Кайыпа, в ответ на визит его послов, было отправлено, так называемое, Белоусово посольство[3]. Оно проинформировало об указе князя М. П. Гагарина относительно своего покровительства казахов, проживающих в городах сибирской губернии. Также, были переданы гарантии губернатора безопасности группы из 50 человек, занимающихся торговлей в пограничном укреплении на берегу реки Есиль. Кроме того, Кайып-хан и князь Гагарин через посольство обменивались письмами[4].
Сепаратизм
Бытует предание о том, что Гагарин намеревался отделить Сибирь от России и создать самостоятельное королевство[5]. П. А. Словцов в книге «Историческое обозрение Сибири» (Москва, 1838) сообщает, что «Гагарин злоумышлял отделиться от России, потому что верно им водворены в Тобольске вызванные оружейники, и началось делание пороха». Гагарин также сформировал специальный полк, состоявший в основном из пленных шведов. О том, что истинной причиной опалы и казни Гагарина был замышляемый им мятеж, пишет также в «Записках» П. В. Долгоруков.
Отставка
11 (22) января 1719 года Гагарина уволили от должности губернатора с приказом держать его под караулом. В Сибирь был отправлен майор Лихарев с поручением собрать сведения о злоупотреблениях Гагарина. Лихарев составил реестр нарушений, в котором были: занижение реальных доходов губернии, взятки за винный и пивной откуп, вымогательства, угрозы купцам, присвоение казённых средств и т. д. Кроме экономических преступлений Гагарин обвинялся в том, что он задерживал дипломатическую почту, направляемую в Китай. В 1720 году китайское правительство написало письмо, в котором отказывалось от обвинений Гагарина.
Гагарин пытался просить заступничества у Меншикова и императрицы. 17 (28) февраля 1721 года были даны указы о пытании и допросе людей Гагарина и о конфискации всех деревень, пожалованных ему.
Казнь
11 (22) марта 1721 года было велено допросить Гагарина и пытать его. 14 (25) марта 1721 года сенаторы князь А. Меншиков, граф Ф. Апраксин, граф Г. Головкин, граф И. Мусин-Пушкин, П. Толстой, граф А. Матвеев, князь Д. Голицын, князь Д. Кантемир, барон Шафиров приговорили князя Гагарина к смертной казни.
15 (26) марта 1721 года было велено изъять в казну всё движимое и недвижимое имущество Гагарина. Пётр I просил Матвея Петровича признать свою вину, за что обещал вернуть ему конфискованное имущество. 16 (27) марта 1721 года Гагарин был повешен под окнами Юстиц-коллегии в Санкт-Петербурге в присутствии царя, придворных и своих родственников. После казни Пётр I заставил всех, включая родственников казнённого, прийти на поминальный обед. Играл оркестр, на Царицыном лугу устроили пушечный салют.
Через некоторое время виселицу перевезли на площадь рядом с новой Биржей для устрашения коррупционеров. Труп Гагарина провисел на площади более 7 месяцев. По другим данным, труп Гагарина после его казни несколько раз возили с места на место в назидание чиновникам. Истлевший и изъеденный птицами, он, по слухам, не предавался земле чуть ли не три года. Краеведы утверждают, что Матвей Петрович был похоронен в родовом имении Сенницы Зарайского уезда.
В октябре 1721 года жене Гагарина были возвращены её приданные деревни. Конфискованные имения князя были пожалованы Мамонову, Девиеру, Пашкову и Брюсу; московские и загородные дворы переданы Олсуфьеву, а двор в Санкт-Петербурге, на Петербургском острове, пожалован бригадиру Шувалову.
Семья и дети
От брака с дочерью вятского воеводы Степана Траханиотова имел сына и двух дочерей. Из дочерей одна была женой графа Ивана Гавриловича Головкина, вторая приняла постриг. Сын Алексей после казни отца был записан в матросы; в браке с дочерью вице-канцлера Шафирова оставил сына Матвея и двух дочерей — за фельдмаршалом А. М. Голицыным и за графом Д. М. Матюшкиным[6].
Образ Гагарина в литературе
В художественной литературе Матвей Петрович Гагарин, как правило, изображается отрицательным персонажем. См., например, роман Данилевского «На Индию при Петре I» (1880).
В редких случаях Гагарин изображается сложным, противоречивым и даровитым персонажем. Например, в романе «Азъ, грешный» А. М. Родионова (Барнаул, 1999).
Память
- От дома Матвея Гагарина в Петербурге получили название две Гагаринские улицы (одна из которых теперь называется Мичуринской) и Гагаринская набережная (ныне Кутузова).
- В Тобольске была открыта памятная доска, установленная на западной стене бывшего Тюремного замка. Барельеф был изготовлен главным художником Санкт-Петербургского монетного двора А. Баклановым.
См. также
Напишите отзыв о статье "Гагарин, Матвей Петрович"
Примечания
- ↑ Ю. Георгиев [ricolor.org/rz/iaponia/jr/ist/skaski/1/ Память о первом московском японце]
- ↑ Петр I. [dlib.rsl.ru/viewer/01003545544#?page=215 6 марта 1711. Об именовании некоторых лиц губернаторами и вице-губернатором] // Бумаги императора Петра I / Изданы академиком А. Бычковым. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1873. — С. 185.
- ↑ Басин В. Я. Казахстан в системе внешней политики России в первой половине XVIII в., Казахстан в XV—XVII вв., А.-А., 1974.
- ↑ [www.madenimura.kz/ru/culture-legacy/books/book/kazahstan-nacionalnaa-enciklopedia-1-tom?category=all&page=395 Белоусова посольство] // Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. — Т. I. — ISBN 9965-9389-9-7.
- ↑ Акишин, М. О. «Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого». Новосибирск, 1996.
- ↑ Пчелов Е. В. Рюриковичи. История династии. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 262.
Литература
- Гагарин, Матвей Петрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Катанаев Г. Е. «Князь Матвей Петрович Гагарин. Генеральный президент Сибирского приказа и сибирских провинций судия. Московский комендант и всея Сибири губернатор. (Первый сибирский автономист): Сибирь эпохи Петра Великого». Тюмень, Мандр и К, 2005 ISBN 5-93020-347-4
- Родионов Александр. Князь-раб. — ИД «Сова», Новосибирск, 2007.
- Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы. // Институт Дальнего востока. Наука. 1978.
- Шебалдина Г. В. «Шведские военнопленные в Сибири». М.: РГГУ, 2005.
Отрывок, характеризующий Гагарин, Матвей Петрович
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
