Бычков, Афанасий Фёдорович

Афанасий Фёдорович Бычков
Дата рождения:	15 (27) декабря 1818(1818-12-27)
Место рождения:	Фридрихсгам, Великое княжество Финляндское
Дата смерти:	2 (14) апреля 1899(1899-04-14) (80 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	история, археография, палеография
Место работы:	Императорская публичная библиотека
Альма-матер:	Московский университет
Награды и премии:	1 ст. 2 ст. 3 ст. 2 ст. 1 ст.

Бычков Афанасий Фёдорович (15 (27) декабря 1818, Фридрихсгам, Великое княжество Финляндское — 2 (14) апреля 1899, Санкт-Петербург, Российская империя) — русский историк, археограф, библиограф, палеограф, академик Петербургской Академии наук (1869 год), директор Императорской публичной библиотеки (1882—1899 годы), член Государственного совета (с 1890 года).

Биография

Происходил из дворянского рода Бритые-Бычковы Ярославской губернии. Отец — артиллерийский офицер, генерал-лейтенант Фёдор Николаевич Бычков (1793—1883); мать — Варвара Афанасьевна Обручева (1793—1826).

Родился и провёл детство в Финляндии. В 15 лет поступил в Благородный пансион при Демидовском училище в Ярославле, который в 1834 году был присоединён к Ярославской гимназии. По окончании гимназии с золотой медалью в 1836 году он поступал в Московский университет вначале на медицинский факультет, но учиться начал на историко-филологическом факультете (в то время — 1-е отделение философского факультета). Изучал русскую историю у профессора М. П. Погодина. Будучи студентом составил: «Указатель к сочинению Н. С. Арцыбашева „Повествование о России“» (1838); за диссертацию «О влиянии внешней природы на народ и государство» в 1839 году награждён серебряной медалью.

По окончании в 1840 году университета, по рекомендации М. П. Погодина, он вместе с Н. В. Калачовым был определён на службу в Археографическую комиссию. Одновременно с работой в комиссии он преподавал в 1841—1850 годы русскую словесность в Дворянском полку. В 1844 году назначен хранителем отделения рукописей и старопечатных церковно-славянских книг Публичной библиотеки — на место А. Х. Востокова. Приступив к работе, начал составление инвентарного каталога. В 1850 году был издан подготовленный им «Систематический каталог рукописям и автографам» в 21 томах. С 1848 по 1862 годы А. Ф. Бычков заведовал русским отделением библиотеки; с 1853 года он часто исправлял должность помощника директора и в 1868 году был назначен помощником директора.

Став хранителем Публичной библиотеки, не прекратил свою работу в Археографической комиссии: в 1854—1873 годы был главным редактором издания ПСРЛ, в 1865—1873 годы — правителем дел, а в 1891 году стал председателем комиссии.

По поручению Министерства народного просвещения А. Ф. Бычков сделал заключение о Древлехранилище М. П. Погодина (древние иконы, кресты, монеты, находки из курганов, богатое собрание старопечатных книг и рукописей). Оно послужило основанием для приобретением государством этой коллекции и после её покупки книжное собрание Погодина поступило в 1852 году в Публичную библиотеку. 13 декабря того же года библиотеку посетил император Николай I и осмотрел собрание Погодина. Бычков начал работу над составлением описания этого собрания: в 1878—1882 годы выходило «Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников Императорской Публичной библиотеки», но труд остался неоконченным.

Кроме работы в Публичной библиотеке и Археографической комиссии Бычков был привлечён к работе во II-м Отделении Е.И.В. канцелярии (с 1850 года); также участвовал в работе комиссии Главного комитета по разработке положения о крестьянской реформе 1861 года, в комиссии об устройстве архивов, составлении законоположений по преобразованию судебной части (1862—1864), проекта Устава о книгопечатании (1863). В 1862 году он был включён в комиссию по разбору и описанию архива Святейшего Синода, а в январе 1866 года стал её председателем.

С 1872 года участвовал в подготовке сборника «Письма и бумаги императора Петра Великого» — Санкт-Петербург: Гос. тип., 1887—1918. Уже в 1872 году им были напечатаны [dlib.rsl.ru/viewer/01003545372#?page=2 Письма Петра Великого, хранящиеся в Императорской Публичной библиотеке].

22 апреля 1882 года был назначен директором Публичной библиотеки. За период его директорства фонды библиотеки пополнили 673 291 единиц хранения (среди них — 505 399 наименований книг в 579 978 томах, 2 546 карт и планов, 21 959 эстампов и фотографий, 53 368 рукописей и автографов). Бычков начал работу по строительству нового здания библиотеки. 30 ноября 1890 года император одобрил план и фасад постройки, которую решили разместить на Александрийской площади как пристройку к старому зданию. Проект выполнил архитектор Е. С. Воротилов 1 сентября 1896 года было начато строительство, которое завершилось уже после смерти Афанасия Бычкова.

В 1888 году Бычков стал членом Совета министра народного просвещения, а в 1890 году членом Государственного совета Российской империи. Скончался 2 (14) апреля 1899, похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Его сын Иван пошёл по стопам отца и тоже посвятил свою жизнь науке, став членом-корреспондентом Императорской Академии наук.

Звания и членство в научных организациях

• Императорская академия наук: 1855 год — избран член-корреспондентом, с 1866 года экстраординарный академик, с 1869 года ординарный академик, с 1893 года председатель Отделения русского языка и словесности;
• Русское историческое общество (один из его основателей, член Совета и, с 1882 года, помощник председателя);
• Русское археологическое общество (с 1846; в 1874—1885 — управляющий отделением славяно-русской археологии; с 1885 — помощник председателя); 8 марта 1889 года общество почтило заслуги А. Ф. Бычкова присуждением ему золотой медали;
• Императорское географическое общество — член совета;
• почётный член всех Духовных академий в России;
• член Королевского общества северных антиквариев в Копенгагене, Шведского археологического общества, Королевского исторического общества Великобритании, Эллинского филологического общества в Константинополе и других российских и иностранных обществ.

Научные работы

• Бычков, А. Ф. Путеводитель по императорской Публичной библиотеке, 1852 год;
• Бычков, А. Ф. Заметка о житии преподобного Кирилла Новоезерского, 1859 год;
• Бычков, А. Ф. Житие преподобного Иринарха Ростовского, 1859 год;
• Бычков, А. Ф. Житие преподобного Мартиниана Белозерского, 1862 год;
• Бычков, А. Ф. Краткий летописец Святотроицкие Сергиевы Лавры, 1865 год;
• Бычков, А. Ф. Отрывки Евангелия XI века, 1865 год;
• Бычков, А. Ф. О некоторых более замечательных рукописях библиотеки Ярославского Спасского монастыря, 1867 год;
• Бычков, А. Ф. Записка о труде Горского и Невоструева «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», 1867 год;
• Бычков, А. Ф. Указатель к восьми томам полного собрания русских летописей, 1868 (совместно с Барсуковым Н. П.).
• Бычков, А. Ф. О словарях русских писателей митрополита Евгения, 1868 год;
• Бычков, А. Ф. Отчет об осмотренных монастырских библиотеках и архивах в Ярославской губернии (1867—1870), 1871 год;
• Бычков, А. Ф. О вновь найденном пергаменном списке Евангелия, 1877 год.

Литература

• Бычков Афанасий Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Голубева О. Д. [www.nlr.ru/ar/staff/bytch.htm Бычков Афанасий Федорович] (биографический очерк на сайте Российской национальной библиотеки)  (Проверено 4 декабря 3909)
• [starieknigi.info/Knigi/A/Akademik_Afanasij_Fedorovich_Bychkov_Pjatidesjatiletnjaja_uchenaja_ego_dejateljnostj_1890.pdf Академик Афанасий Федорович Бычков. Пятидесятилетняя ученая его деятельность] // Русская старина. — Т. LXVIII. — кн. X. — 1890. (с обширной библиографией трудов А. Ф. Бычкова)
• [www.rulex.ru/01021278.htm Бычков Афанасий Федорович] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Бычков, Афанасий Фёдорович — статья из Большой советской энциклопедии. Розов Н. Н..
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=156 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 94—96.

Отрывок, характеризующий Бычков, Афанасий Фёдорович

– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.