Губернские учреждения

Губе́рнские учрежде́ния — совокупность административных органов, посредством которых осуществлялось государственное управление Российской империи на губернском уровне. Учреждения могли быть имеющими постоянный штат организациями (правления, платы) и периодически собираемыми собраниями (присутствия, съезды, комитеты, комиссии). Губернские учреждения, в целом возглавляемые чиновником министерства внутренних дел — губернатором, находились под началом различных министерств и ведомств. Основным законом, регулирующим их деятельность, был «Свод учреждений губернских». По «Общему учреждению губернскому» управлялось 49 губерний Европейской России, окраинные губернии управлялись по особенным учреждениям. В состав губернских учреждений не входили судебные и военные учреждения.

Перечень губерний, управляемых по общему и особенному учреждениям

См. также: Губернии и области Российской империи по состоянию на 1914 год

По «Общему учреждению губернскому» управлялись на 1913 год 49 губерний: (Архангельская, Астраханская, Бессарабская, Виленская, Витебская, Владимирская, Вологодская, Волынская, Воронежская, Вятская, Гродненская, Екатеринославская, Казанская, Калужская, Киевская, Ковенская, Костромская, Курляндская, Курская, Лифляндская, Минская, Могилевская, Московская, Нижегородская, Новгородская, Олонецкая, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Пермская, Подольская, Полтавская, Псковская, Рязанская, Самарская, Санкт-Петербургская, Саратовская, Симбирская, Смоленская, Таврическая, Тамбовская, Тверская, Тульская, Уфимская, Харьковская, Херсонская, Черниговская, Эстляндская, Ярославская), то есть все регионы Европейской России, кроме Области Войска Донского.

Губернские учреждения других регионов отличались и были определены особенными законоположениями.

По «Учреждению об управлении губерний Царства Польского» управлялись 9 губерний: Варшавская, Калишская, Келецкая, Ломжинская, Люблинская, Петроковская, Плоцкая, Радомская, Сувалкская. До 1913 года существовала Седлецкая губерния, упраздненная при образовании Холмской губернии. Все эти регионы составляли Варшавское генерал-губернаторство. Холмская губерния управлялась по тому же уложению, но с некоторыми модификациями, так как не подчинялась Варшавскому генерал-губернатору.

По «Учреждению управления Кавказского края» управлялись 13 регионов: губернии Бакинская, Елизаветпольская (Елисаветпольская), Кутаисская, Тифлисская, Черноморская, Эриванская, области Батумская, Дагестанская, Карсская, Кубанская, Терская и округи Сухумский и Закатальский. Все эти регионы составляли Кавказское наместничество. управление Черноморской губернией имело особенности.

Ставропольская губерния управлялась по тому же Учреждению, но с изъятием её из власти кавказского наместника (с 1899 года).
Закаспийская область управлялась по особенному «Временному положению по управлению Закаспийской областью».

Сырдарьинская, Ферганская и Самаркандская области управлялись по «Положению об управлении Туркестанского края».

«Положение об управлении областей Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской» устанавливало особые правила управления этими пятью регионами.

«Учреждение сибирское» устанавливало порядок управления 10 регионами Сибири. Внутри этого документа для различных частей Сибири устанавливались различные порядки управления. По организации государственного управления Сибирь разделялась на следующие зоны:

Иркутское генерал-губернаторство (Иркутская и Енисейская губернии, Забайкальская и Якутская области), причем для Забайкальской области, Енисейской и Иркутской губернии, Якутской области действовал ряд дополнительных, особых для каждой, правил;

Приамурское (Амурская, Камчатская, Приморская, Сахалинская области), причем для Амурской, Приморской и Сахалинской областей дейстовали дополнительные, особые для каждой правила;

Тобольская и Томская губернии.

Управление Финляндией, имевшей собственную конституцию и сейм, было полностью обособлено от всей остальной империи.

Власть всех губернских учреждений была существенно ограничена в тех городах, в которых были учреждены градоначальства (на 1914 год: Баку, Керчь-Еникале, Москва, Николаев, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Севастополь, Ялта). Кронштадт находился под управлением особого военного губернатора, на 1914 год единственного в стране.

Губернские органы государственной власти

Главный начальник губернии (генерал-губернатор)

Генерал-губернаторы являлись начальниками нескольких губерний (по состоянию на 1914 год только 36 губерний и областей из 101 объединялись в 8 генерал-губернаторств). Наместник на Кавказе в правовом отношении также являлся генерал-губернатором.

Генерал-губернатор был прямым начальником всех подчиненных ему губернаторов и градоначальников, но не имел отдельных от них зон ответственности. По кругу своих обязанностей, генерал-губернатор скорее был полномочным инспектором, который мог запрашивать у губернаторов отчет о любых принимаемых губернскими властями решениях и имел право отменить те из них, которые считал не соответствующим закону.

Права генерал-губернаторов существенно расширялись, если губернии и области объявлялись в положении усиленной или чрезвычайной охраны, или же на военном положении.

Генерал-губернатор не мог доверить свои обязанности никому другому, и в его отсутствие на управляемой территории подведомственные губернаторы становились независимыми.

Генерал-губернаторы назначались именными Высочайшими указами. Генерал-губернаторы по обычаю носили звания военных генералов.

Губернатор

Губернатор был начальником губернии. Непосредственно губернатору подчинялось только Губернское правление и все органы местной полиции (но не жандармское управление), другие значимые учреждения (прежде всего, Казенная палата и Контрольная палата) были от него независимы. Губернатор по должности был председателем почти всех многочисленных губернских присутствий и комитетов, координируя деятельность всех губернских ведомств через эти межведомственные совещания (но при этом, решения в присутствиях и комитетах принимались большинством голосов). Губернатор имел обязанность надзора за всеми учреждениями гражданских ведомств в губернии. В целом, в должностных обязанностях губернатора (кроме прямого руководства полицией) преобладали надзорные и контрольные функции. Возможности губернатора распоряжаться финансами были крайне ограниченными. Поскольку на губернском уровне полицейского учреждения не существовало, губернатор лично выполнял обязанности руководителя полиции губернии, посвящая этому существенную часть своего времени.

Губернатор также обладал обширными надзорными и контрольными функциями в отношении земских и городских учреждений, не относившихся к органам государственной власти, а также по отношению к крестьянским сословным учреждениям.

Права губернаторов существенно расширялись при объявлении местностей на положении усиленной или чрезвычайной охраны. Особенно широко губернаторы использовали право административной высылки неугодных лиц.

Губернаторы назначались именными Высочайшими указами. Должность губернатора относилась к IV классу (действительный статский советник). Хотя должность губернатора в некоторых случаях занималась генералами, она относилась к числу должностей гражданской службы. В организационном смысле губернатор был чиновником Министерства внутренних дел, по департаменту Общих дел.

Заместитель губернатора назывался вице-губернатором, в отсутствие губернатора он получал все его полномочия. Должность вице-губернатора относилась к V классу (статский советник).

При губернаторе состояли канцелярия (8-10 чиновников) и чиновники для особых поручений (3-5 человек).

Учреждения с постоянным штатом

Губернское правление

Подчиненное губернатору (и относившееся к Министерству внутренних дел) учреждение с постоянным штатом, ответственное за управление губернией в широком смысле. «Губернское правление есть высшее в губернии место, управляющее оною в силу законов, именем Императорского Величества.»

Правление состояло из присутствия и канцелярии, состоящей из:1-го и 2го распорядительных отделений (занятых общим делопроизводством, разбором разнообразных пререканий ведомств и жалобами, и возглавлявшихся старшим и младшим советниками правления), Врачебного отделения (под началом губернского врачебного инспектора), Строительного отделения (под началом губернского инженера), Ветеринарного отделения (под началом губернского ветеринарного инспектора), Межевого отделения, иногда называвшегося Губернской чертежной (под началом губернского землемера), Тюремного отделения (под началом губернского тюремного инспектора, типографии и редакции официальной губернской газеты. Функции правления ясны из названий его подразделений.

Наиболее важные дела решало Общее присутствие губернского правления (не следует смешивать с Губернским присутствием) — коллегия, состоявшая из губернатора, вице-губернаторов, советников правления, губернского врачебного иснпектора, губернского инженера, губернского архитектора (с правом совещательного голоса), губернского землемера, губернского тюремного инспектора и ассесора. присутствие имело канцелярию, отдельную от канцелярии губернского правления.

Начальникам подразделений губернского правления был присвоен чин VI класса (коллежский советник).

Несмотря на обширное описание, которое закон давал обязанностям губернского правления, дел у правления, за исключением разбора жалоб на действия других учреждений и отмены их решений, было очень немного. Медицинской, ветеринарной и строительной частью в действительности занимались земства и города, межевой — землеустроительные комиссии, тюрьмы находились в ведомстве министерства юстиции, а местные арестные дома содержало земство. Немногочисленные (20-30 человек в начале XX века) чиновники губернского правления в спокойных губерниях были загружены работой в меньшей степени, чем их коллеги из других губернских учреждений. Общие присутствия губернских правлений в реальной административной практике с конца XIX века не собирались, губернаторы решали дела единолично.

Губернское правление не имело уездных подразделений, так как устройство Российской империи не предусматривало единства государственного управления на уездном уровне.

Казенная палата

Казенная палата — губернское учреждение Министерства финансов, по департаменту (затем Главному управлению) Государственного казначейства. Палата руководила всеми губернскими и уездными организациями, занимавшимися сбором государственных налогов (участковые податные инспекции, губернские и уездные присутствия по налоговым делам) и Казначейством (выполнявшим непосредственно кассовое обслуживание государственных учреждений), а также выполняла функции объединенной бухгалтерии и финансового отдела для всех прочих государственных учреждений в губернии.

Палата утверждала контракты государственных учреждений на сумму до 5.000 рублей (контракты от 5.000 до 10.000 рублей утверждались губернатором, на большую сумму — министром финансов).

Таким образом, губернские ведомства не имели денег в свободном распоряжении (а часто даже не вели бухгалтерского учета своих операций), и должны были согласовывать любой расход с Казенной палатой, следившей прежде всего за соблюдением бюджетной дисциплины.

Контрольные финансовые функции были у независимой организации, Контрольной палаты.

Казенная палата не имела уездных подразделений.

Казначейство

Губернское казначейство — учреждение Министерства финансов, подчиненное губернской Казенной палате. Казначейство вело кассовое обслуживание государственных учреждений. Начиная с 1863-67 годов, когда был введен принцип единства государственной кассы, счета государственных учреждений Российской империи находились на казначейском обслуживании и никогда не передавались ни в отделения Государственного банка, ни в коммерческие банки. Казначейства также принимали от налогоплательщиков налоги (податные инспекции только рассылали окладные листы — извещения о размере налога).

Казначейство возглавлялось губернским казначеем, чиновником министерства финансов. Казначей был подотчетен губернатору, но не подчинялся ему. Казначейства разделялись на семь разрядов по штатам, в зависимости от оборота. В среднем, в Казначействах служило 40-70 чиновников.

В уездах имелись отдельные казначейства, подчиненные напрямую Казенной палате.

Контрольная палата

Контрольная палата — губернское учреждение Государственного контроля, учрежденные в 1865 году. Контрольные палаты занимались ревизией счетов всех государственных учреждений губернии.

Чтобы устранить всякую подчиненность проверяющего проверяемому, Контрольные палаты были формально изъяты из числа губернских учреждений, и управляющий Палаты никаким образом не был подчинен губернатору.

Палату возглавляли управляющий и его помощник. Для решения важных дел собиралось Общее присутствие Контрольной палаты в составе управляющего, его помощника и старших ревизоров.

Контрольные палаты были разделены на восемь разрядов по штатам, в зависимости от величины финансового оборота в губернии. В среднем, в Контрольной палате было 20-30 чиновников.

Уездных учреждений Государственного контроля не имелось.

Управление земледелия и государственных имуществ

Управление земледелия и государственных имуществ (до 1902 года назывались Управлениями государственных имуществ) — губернское учреждение Главного управления земледелия и государственных имуществ (до 1893 года называлось Министерством государственных имуществ, в 1893—1895 годах называлось Министерством земледелия и государственных имуществ, в 1915 году переименовано в Министерство земледелия).

Для многих губерний эти управления были объединенными и приходились одно на две или три губернии.

Управления были чисто бюрократическими учреждениями, то есть не имели никакой полномочной коллегии, и управлялись только начальниками, назначаемыми Высочайшими приказами.

Первичной функций этих учреждений было управление казенными имуществами (землями и лесами; горно-металлургическими предприятиями руководил Горный департамент Главного управления земледелия и государственных имуществ через особые округа, не совпадавшие с губерниями), в двух направлениях: предоставление казенных земель в аренду и ведение лесного хозяйства. С переименованием Министерства в 1893 году появились функции, связанные с покровительством развитию земледелия, вес которых в деятельности ведомства все более и более увеличивался. Хотя значительную часть мероприятий агрономической помощи взяли на себя земства, министерство через свои местные учреждения производило значительные субсидии.

Управления работали совместно с губернскими землеустроительными комиссиями и губернскими лесоохранительными комитетами.

Штат управлений был небольшим (до 10 чиновников), им подчинялись все чины лесной охраны, а также инструкторы по сельскому хозяйству. До образования губернских землеустроительных комиссий управлениям подчинялись также и землемеры.

Уездных подразделений управления не имели.

Фабричная инспекция

Фабричные инспекции — местные учреждения Министерства торговли и промышленности, надзиравшее за значимыми промышленными предприятиями (упрощенно, за предприятиями с численностью рабочих более 50 человек или имевшими двигатель), учрежденные в 1882 году; в 1894 году инспекции были реформированы и существенно расширены. Кроме Министерства торговли и промышленности, чины инспекции были также подотчётны (и по определённым вопросам подчинены) губернаторам. До учреждения Министерства торговли и промышленности инспекции относились к ведомству Министерства финансов.

Инспекции, не имевшие канцелярии и какого-либо коллегиального органа, состояла из старших фабричных инспекторов, фабричных инспекторов и кандидатов на должность инспектора.

Задачи инспекций состояли в надзоре за соблюдением трудового законодательства как со стороны рабочих, так и со стороны работодателей, технический надзор за паровыми котлами, сбор и обработка статистических данных о промышленности. Жалобы на действия инспекций рассматривало губернское по фабричным и горнозаводским делам присутствие.

Губернская землеустроительная комиссия

Губернские землеустроительные комиссии были учреждены в 1906 году. Комиссии, под председательством губернатора, состояли из губернского предводителя дворянства, председателя губернской земской управы, непременного члена (назначаемого главным управлением земледелия и землеустройства), управляющего казенной палатой, управляющего местными отделениями Крестьянского и Дворянского поземельного банков (как правило, эти должности совмещало одно лицо), одного из членов окружного суда, одного из непременных членов губернского присутствия, управляющего удельным округом (если он имелся), шести членов, избираемых губернским земским собранием, из которых три должны были быть крестьянами.

Землеустроительные комиссии представляли собой учреждения, ответственные за проведение аграрной реформы. Первичной задачей комиссий было содействие приобретению крестьянами новых земель через Крестьянский банк и передаче крестьянам казенных и удельных земель. Далее комиссиям была поручена более сложная задача организации землеустроительных работ при закреплении надельных земель в собственность крестьян, что чаще всего представляло собой полное разверстание всех общинных земель с уничтожением чересполосицы и выделением крестьянам отрубов (то есть всего земельного надела одним участком). Во многих случаях к этим работам присоединялись также необходимые мелиоративные и гидротехнические работы. Так как межевые отделения губернских правлений не справлялись с таким объемом работ, комиссии постепенно организовали собственный штат землемеров, достигавший более чем 100 человек на губернию.

Губернские комиссии руководили подчиненными им уездными землеустроительными комиссиями.

Губернское акцизное управление

Губернские акцизные управления — местные учреждения Министерства финансов, занятые исключительно администрированием акцизных сборов и независимые от других местных учреждений того же министерства. Акцизные управления организовывали сбор акцизов с питей, изделий из вина и спирта, дрожжей, табака, сахара, осветительных нефтяных масел и зажигательных спичек. В местностях, где действовала казенная винная монополия, акцизные управления заведовали всей деятельностью монополии (производством, закупкой у сторонних производителей, транспортировкой, хранением и продажей водки). Управления были независимы от губернаторов, которые сохраняли только право их ревизии и могли запрашивать от управлений необходимые данные.

Управление, под началом управляющего акцизными сборами, состояло из старших и младших ревизоров, техников, чиновников по судебной части и канцелярии. При управлениях состояли контролеры и надсмотрщики. В губернском управлении служило 40-50 чиновников.

Губернским акцизным управлениям были подчинены окружные акцизные управления в уездах.

Директор народных училищ

Министерство народного просвещения управляла учреждениями высшего и среднего образования по учебным округам, бывшим значительно крупнее губерний. На губернском уровне (и только в губерниях с земскими учреждениями) управление осуществлялось над начальными училищами. Особого учреждения со штатной канцелярией не предусматривалось, все функции выполнял один чиновник — директор начальных училищ, которому были подчинены инспекторы начальных училищ (5-7 человек), каждый наблюдавший за группой начальных школ. Директор начальных училищ состоял в V классе (статский советник), инспекторы — в VI классе (коллежский советник).
Так как основная масса начальных училищ находилось в заведовании либо земств, либо духовного ведомства, должность директора народных училищ была более наблюдательской, чем руководящей.

Высшие функции по заведованию над начальными школами в губернии выполнял губернский училищный совет.

Уездных органов по управлению народными училищами не имелось, и участки инспекторов народных училищ не совпадали с уездами.

Постоянно действующие комиссии

Губернское по земским и городским делам присутствие

Присутствия были учреждены в 1890 году, при принятии нового «Положения о земских учреждениях», как мероприятие по ужесточению государственного контроля за местным самоуправлением. Присутствие было главным губернским учреждением по контролю за земским и городским самоуправлением. Присутствие представляло собой межведомственную комиссию, состоящую из губернатора, губернского предводителя дворянства, вице-губернатора, управляющего Казенной палатой, прокурора Окружного суда, председателя губернской Земской управы, непременного члена (название особенной должности), городского головы губернского города, представителя губернского Земского собрания, представителя городской Думы губернского города.

Единственным штатным сотрудником присутствия был непременный член, специальный чиновник министерства внутренних дел, который и отвечал за ведение документации присутствия.

Основной задачей присутствия было обсуждение правильности и законности постановлений земских учреждений. Также присутствие рассматривало жалобы на составление списков избирателей и могло, по представлению губернатора, принимать решение об отмене выборов в земские учреждения (при нарушениях законной процедуры). По представлению губернатора, присутствие отменяло постановления земских собраний.

На уездном уровне аналогичных учреждений не имелось.

Хотя присутствие в полном составе собиралось нечасто, через него проходили все постановления земских и городских учреждений и дела по их выборам, делопроизводство было достаточно большим; должность непременного члена присутствия была важной и деловой, он считался одним из ближайших помощников губернатора.

Губернское присутствие (губернское по крестьянским делам присутствие)

Губернские по крестьянским делам присутствия были учреждены в 1861 году, при принятии «Положения о губернских и уездных о крестьянских делах учреждениях», в 1889 году, при введении «Положения о земских участковых начальниках», они были преобразованы в губернские присутствия. Старые названия эти учреждения сохранили только в Киевской, Подольской и Волынской губерниях.

Присутствие представляло собой независимую межведомственную комиссию (а по некоторым делам — судебную инстанцию), под председательством губернатора, состоявшую из губернского предводителя дворянства, вице-губернатора, прокурора окружного суда или его товарища, и двух непременных членов от правительства. Два непременных члена присутствия были его штатными сотрудниками. Они назначались из лиц, не менее трех лет работавших в должностях не ниже VI класса, связанных с управлением крестьянскими делами. Непременные члены могли производиться в V класс (статский советник), а при особых заслугах — в IV класс (действительный статский советник). В 46 губерниях, в которых действовали Временные правила по обеспечению продовольственных потребностей сельских обывателей, имелся также непременный член присутствия (особая штатная должность), занимавшийся делопроизводством по продовольственной части. Если присутствие выступало как судебная инстанция, в нем также участвовал председатель или член окружного суда, а если нет — также участвовали управляющий казенной палатой, начальник управления земледелия и государственных имуществ и председатель губернской земской управы. При присутствии состоял секретарь, чиновник губернского правления.

Присутствие выступало как верхняя судебная инстанция по отношению к уездным мировым съездам (съездам мировых посредников, занимавшихся урегулированием конфликтов по землепользованию между крестьянами и помещиками) — до 1889 года, а с 1889 года — по отношению к уездным съездам (уездная инстанция над земскими начальниками) и непосредственно земским начальникам, а также рассматривало и утверждало все сделки, приводившие к изменению границ сельских обществ, а также вопросы исключения за провинности из сельских обществ.

Так как все правоотношения, связанные с крестьянским землепользованием, были чрезвычайно конфликтными, присутствие заседало часто, имело обширное текущее делопроизводство, а непременные члены присутствия были одними из основных сотрудников губернатора.

Периодически действующие комиссии

Губернское по воинской повинности присутствие

Присутствие представляло собой межведомственную комиссию под председательством губернатора, в составе губернского предводителя дворянства, вице-губернатора, председателя губернской земской управы, члена от губернской земской управы, прокурора окружного суда или его товарища, воинского чина (с правами командира отдельной части) по назначению командующего военным округом.

Присутствия были заняты общим надзором за правильностью хода призыва в губернии, раскладкой числа новобранцев, приходящихся на губернию, по уездам и городам, проверкой деятельности нижестоящих присутствий (уездных, окружных и городских) и рассмотрением жалоб на них.

В уездах и отдельных крупных городах созывались уездные (городские) по воинской повинности присутствия.

Присутствия были учреждены с введением «Устава о воинской повинности» 1874 года.

Губернское по промысловому налогу присутствие

Присутствие представляло собой независимую межведомственную комиссию в составе губернатора, управляющего Казенной палатой, управляющего акцизными сборами, прокурора Окружного суда, председателя Губернской земской управы, городского головы, и двух представителей налогоплательщиков, избираемых губернской и городской земскими управами.

Присутствие было одним из учреждений, участвовавшим в сборе государственного промыслового налога, его задачей было рассмотрение жалоб на решения Общего присутствия Казенной палаты, относящие к сбору этого налога.

Присутствия были учреждены с 1899 года, с момента введения промыслового налога. Присутствия собиралось нерегулярно.

Губернское по квартирному налогу присутствие

Присутствие представляло собой межведомственную комиссию при Казенной палате, в состав которой входили управляющий Казённой палатой, члены Общего присутствия Казённой палаты, городской голова губернского города и два члена, выбранных городской думой.

Присутствия занимались сбором государственного квартирного налога. Так как ведение списков налогоплательщиков, определение оклада налога и рассылка окладных листов были обязанностями подчиненных им городских по квартирному налогу присутствий, губернские присутствия занимались только контролем деятельности городских присутствий и разбором поступавших на них жалоб.

Присутствия были учреждены с 1893 года, с момента введения налога. Присутствия собирались нерегулярно.

Губернское по делам об обществах присутствие

Учреждены в 1906 году на основе «Временных правил об обществах и союзах» от 4 марта 1906 года. Присутствие производило регистрацию общественных организаций. Так как порядок регистрации был уведомительным (если общество в течение 2 недель не получало ответа на заявление о регистрации, оно считалось зарегистрированным), присутствию приходилось собираться часто, при небольшом количестве дел. Состав присутствия был одинаков с губернским по городским и земским делам присутствием, с целью совмещения заседаний этих двух комиссий.

Губернский распорядительный комитет

Губернский распорядительный комитет представлял собой межведомственную комиссию, занимавшуюся вопросами земских повинностей. После введения в 1864 году земств, земские учреждения самостоятельно собирали и расходовали земские денежные сборы и администрировали земские натуральные повинности. Но значительная часть земских натуральных повинностей производилась в пользу государства (предоставление квартир войскам, обеспечение разъездов чинов местной полиции и т. п.). Кроме того, государство после введения казенной винной монополии выплачивало земствам компенсации за выпавшие земские сборы с торговли питиями. Губернские распорядительные комитеты и представляли интересы государства перед земствами на предмет взаиморасчетов по земским повинностям.

В неземских губерниях распорядительные комитеты занимались также и организацией земских сборов, раскладкой государственного поземельного налога между уездами и отдельными налогоплательщиками.

Комитет, под председательством губернатора, состоял из губернского предводителя дворянства, управляющего казенной палатой, члена от правительства, председателя губернской земской управы и городского головы губернского города.

В уездах существовали подчиненные уездные распорядительные комитеты.

Губернское по фабричным и горнозаводским делам присутствие

Присутствия были учреждены в 1886 году, при принятии «Правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих». Присутствие представляло собой независимую межведомственную комиссию в составе губернатора, вице-губернатора, прокурора окружного суда или его товарища, начальника губернского жандармского управления, окружного фабричного инспектора или его помощника, члена от губернской земской управы, члена от городской управы и городского головы губернского города.
Присутствия издавали постановления по охране труда, налагали взыскания на заводовладельцев и рассматривали жалобы на действия фабричных инспекций.
Присутствия собирались нерегулярно.

Губернское присутствие по делам страхования рабочих

Присутствия были учреждены в 1912 году особым законом , входившим в пакет законов о страховании рабочих. Присутствие представляло собой межведомственную комиссию в составе губернатора, вице-губернатора, управляющего Казенной палатой, прокурора окружного суда или его товарища, старшего фабричного инспектора, губернского врачебного инспектора, члена по назначению от министра внутренних дел, фабричного инспектора (по выбору министра торговли и промышленности), двух членов от губернского земства, одного члена от городской думы, двух членов от владельцев предприятий, двух членов от участников больничных касс (то есть от застрахованных рабочих).
Присутствия занимались всем кругом вопросов, связанных с деятельностью больничных касс (независимых некоммерческих общественных организаций, осуществлявших страхование рабочих), прежде всего рассмотрением жалоб на деятельность касс и выдачей разрешений на различные отклонения от установленных законом параметров деятельности касс (минимальная численность участников и т. п.).
Присутствия собирались нерегулярно.
Подчиненных учреждений уездного уровня не имелось.

Губернская оценочная комиссия

Губернская оценочная комиссия, под председательством губернатора, состояла из вице-губернатора, губернского предводителя дворянства, управляющего казенной палатой, начальника управления земледелия и государственных имуществ, управляющего местным отделением Дворянского банка, одного из двух непременных членов губернского присутствия, председателя и членов губернской земской управы, двух членов от губернского земского собрания, городского головы губернского города, управляющего удельным округом (если он есть), представителя горного ведомства (если есть горные промыслы).
Задачей комиссии было установление общих принципов и методик оценки недвижимого имущества, используемой казной и земствами в качестве налоговой базы при взимании многочисленных государственных налогов и земских сборов. Комиссия принимала разного рода методические указания по оценке, руководила подчиненными уездными комиссиями, проверяла оценочную деятельность уездных и губернских земских управ, разрешала пререкания между ведомствами при оценке имуществ.
Комиссии были учреждены в 1899 году.

Комиссии, собираемые нерегулярно

Губернский статистический комитет

Губернский статистический комитет состоял из председателя — губернатора, помощника председателя, непременных, действительных и почетных членов, а также секретаря. Состав комитета был очень широким. Непременными членами (то есть членами по должности) были вице-губернатор, губернский предводитель дворянства, управляющий казенной палатой, начальник управления государственных имуществ, губернский врачебный инспектор, директор губернских училищ, а в городах, где есть университет — профессор статистики, член от духовной консистории, член от ведомства путей сообщения, городской голова губернского города. Действительных и почетных членов комитет избирал сам из любых лиц, признанных сведущими и достойными. Секретарь комитета был его единственным штатным сотрудником.
Закон не устанавливал никаких сроков для собраний комитетов, благодаря чему они собирались редко (или не собирались никогда).
Комитет, лишенный собственного штата статистиков, никаких работ не производил, и лишь требовал производить и присылать ему статистические исследования от различных ведомств. Так как и другие ведомства не имели собственных статистических подразделений, статистика МВД считалась неудовлетворительной и уступала земской статистике, для ведения которой земства создавали особые отделы. В методическом плане комитет был подчинен Центральному статистическому комитету Министерства внутренних дел.

Лесоохранительный комитет

Лесоохранительные комитеты были учреждены в 1888 году, при введении «Положения о сбережении лесов»". Комитет был независимым и межведомственным, состоял из губернатора, губернского предводителя дворянства, председателя или члена окружного суда, управляющего государственными имуществами (земледелием и государственными имуществами) или его помощника, лесного ревизора, управляющего удельной конторой, председателя или члена губернской земской управы, непременного члена губернского по крестьянским делам присутствия, двух членов из местных лесовладельцев, избранных губернским земским собранием.
В обязанности комитета входило заведование сохранением лесов в губернии. Основной задачей комитета было присвоение лесам статуса защитных или подлежащих сбережению, а также утверждение планов хозяйства для защитных лесов. Непосредственной защитой лесов занимались чины лесной охраны, которыми ведало губернское управление государственных имуществ.
Собирался комитет нерегулярно.

Губернский комитет попечительства о народной трезвости

Комитеты учреждались в губерниях, начиная с 1896 года, по мере введения казенной винной монополии, и состояли в ведении Министерства финансов. В задачу комитетов входила пропаганда трезвости и содействие всем общественным организациям, преследующим ту же цель.

Комитеты, под председательством губернатора, состояли из депутата от духовного ведомства, губернского предводителя дворянства, председателя и прокурора окружного суда, вице-губернатора, управляющих казенной палатой, контрольной палатой, удельным округом, начальника управления земледелия и государственных имуществ, представителя местного высшего учебного заведения, директора народных училищ, управляющего отделением крестьянского поземельного банка, начальника губернского жандармского управления, представителя военного ведомства, врачебного инспектора, председателя губернской земской управы и двух членов от губернского земского собрания, городского головы губернского города.

Комитеты представляли собой совершенно номинальную, бездеятельную организацию, по причине отсутствия ясно выраженной государственной политике борьбы с алкоголизмом.

Губернский училищный совет

Губернские училищные советы были учреждены в 1874 году, при введении «Положения о народных училищах», только в тех губерниях, в которых введены земские учреждения. Совет, под председательством губернского предводителя дворянства, состоял из директора народных училищ, члена по назначению от попечителя учебного округа, члена по назначению от губернатора, члена по назначению от епархиального архиерея, двух членов от губернского земского собрания.
Совет занимался координацией деятельности разных ведомств, заведующих начальными школами в губернии (начальные школы содержались преимущественно земствами, городами и духовным ведомством, но также имелись и «министерские» начальные училища, напрямую управляемые министерством народного просвещения). Непосредственное руководство народными училищами осуществлял специальный губернский чиновник (по ведомству Министерства народного просвещения) — директор народных училищ и подчиненные ему инспекторы народных училищ, совет занимался только общим наблюдением и попечением за развитие начального образования. Совет утверждал отчеты инспекторов народных училищ, подтверждал утверждение в должности учителей и увольнял неблагонадежных учителей, распределял субсидии и т. д.
В уездах имелись аналогичные по составу уездные училищные советы.
В реальной административной практике всю работу по развитию сети и финансированию начальных училищ взяли на себя земства, города (в меньшей степени) и духовное ведомство, училищные советы собирались нечасто и выполняли формальные функции.

Общее присутствие губернских установлений

Межведомственная комиссия, которую губернатор собирал для решения дел «особо важных и чрезвычайных», «встретив сомнение и недоразумение в смысле законов». Представляло собой совместное заседание Губернского правления, Казенной палаты и Управления государственных имуществ. В реальной административной практике не созывалось.

Отрасли, не управляемые на губернском уровне

В приведенном выше списке административных органов отсутствуют учреждения, отвечающие за весьма важные функции, по следующим причинам:

Полиция. Единого органа полицейской власти на губернском уровне не существовало, в отличие от городов и уездов; координировал работу местной полиции непосредственно и лично губернатор.

Суд. Судебные учреждения представляли собой независимую ветвь власти и не относились к числу губернских учреждений. Судебные округа не обязательно совпадали с губерниями, и не в каждой губернии была судебная палата, низшая судебная инстанция — окружные суды, напротив, в некоторых случаях охватывали территорию менее губернии. В настоящей статье судебные учреждения не рассматриваются.

Здравоохранение. Государство, за редкими исключениями, не имело в губерниях лечебных учреждений; все медицинские учреждения находились в заведовании земств. По этой причине, кроме маленького врачебного отделения в составе губернского правления, никаких учреждений, заведовавших медициной, не существовало.

Среднее и высшее образование. Образование управлялось через 12 учебных округов министерства народного просвещения, на губернском уровне управление средним и высшим образованием отсутствовало.

Почта и телеграф. Управлялись через почтово-телеграфные округа Министерства внутренних дел, не совпадавшие с губерниями.

Литература

• Лохвицкий А. [dlib.rsl.ru/viewer/01004457660 Губерния, её земские и правительственные учреждения. Часть 1-я]. — СПб.: Изд. А. Ф. Базунова. — 221 с.
• Корф С.А. [library6.com/index.php/library6/item/корф-са-административная-юстиция-в-россии Административная юстиция в России] / В 2 томах.. — СПб., 1910. — 528+507 с.

Отрывок, характеризующий Губернские учреждения

Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.