Самарская губерния
| Губерния Российской империи | |||||
| |||||
| Страна | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Адм. центр | |||||
| Население (1897) |
2 751 336[1] чел. | ||||
| Плотность |
чел/км² | ||||
| Площадь | |||||
| Дата образования | |||||
|
| |||||
| |||||
Сама́рская губе́рния (Самарская губернія) — административно-территориальная единица Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1851—1928 годах. Губернский город — Самара.
Содержание
География
Географическое положение
Площадь губернии составляла 151 040 км² — в 1905 году[2], 105 531 км² — в 1926 году[3].
Фигура площади губернии неправильная, растянутая от севера к югу. Губерния граничила на севере со Спасским и Чистопольским уездами Казанской губернии и Мензелинским уездом Уфимской, на востоке с уездами Белебеевским и Оренбургским Оренбургской губернии и землями Уральского казачьего войска, на юге с Царёвским уездом Астраханской губернии, на западе с уездами Камышинским, Саратовским, Вольским и Хвалынским Саратовской губернии. На западе губерния была ограничена течением реки Волги, остальные же границы весьма условные. Наибольшая ширина губернии от запада к востоку равнялась 362,7 км, а наибольшая длина, с севера на юг 938,8 км.
Рельеф
Поверхность губернии состоит из двух разнохарактерных частей: северные уезды — Бугульминский, Бугурусланский, Ставропольский и северные части Самарского и Бузулукского представляют более возвышенное холмистое пространство, правильно охарактеризованное Семёновым как предстепье; южные части уездов Самарского и Бузулукского и уезды Николаевский и Новоузенский представляют степное пространство. Самую возвышенную часть губернии составляет нагорье, ошибочно иногда называемое отрогами Уральских гор, занимающее Бугульминский и часть Бугурусланского уездов, площадь которых поднимается в среднем до 320 м над уровнем моря. Южная часть губернии, уезды Николаевский и Новоузенский, наоборот, представляют однообразную степь, очень мало поднятую над уровнем моря и до того ровную, что во многих местах, особенно по течению рек (в Новоузенском уезде), она почти совершенно близка к горизонтальной плоскости, так что стрелка чувствительного анероида на протяжении 15-20 вёрст не передвигается на 1 миллиметр, что соответствует превышению или падению местности на 4 сажени. Соответственно этому геологические, почвенные, гидрографические и климатические условия обеих половин губернии имели различный характер.
Гидрография
Соответственно описанному орографическому характеру губернии все реки её принадлежали двум бассейнам: в северной части Камскому, в центральной и южной — Волжскому, кроме, впрочем, двух южных рек — Большого и Малого Узеней, принадлежащих к внутреннему бассейну. Северная, наиболее гористая и лесистая часть губернии самая обильная водами, центральная (между реками Самарой и Иргизом) орошена менее первой, но во всяком случае значительнее двух южных уездов. В Волгу впадают в пределах губернии 11 рек; другие реки соединяются с Волгой главным образом через посредство Камы. Из озёр замечательны Лебяжье, имеющее 9 вёрст в длину и 200 саженей ширины; Лобазы 16 вёрст в окружности; Серное озеро близ деревни Иштулкиной (в Бугурусланском уезде), в котором ещё при Петре Великом ежегодно добывалось серы от 40 до 70 пудов. По обилию рек и озёр уезды располагаются в следующем порядке:
| Уезд | Число рек и речек | Озёр |
|---|---|---|
| Бугульминский | 320 | 15 |
| Бугурусланский | 228 | 6 |
| Ставропольский | 193 | 56 |
| Бузулукский | 176 | 232 |
| Самарский | 182 | 17 |
| Николаевский | 108 | 9 |
| Новоузенский | 60 | 3 |
| 1267 | 338 |
Геология
 |
Информация в этой статье, заимствованная из ЭСБЕ, или из некоторых её разделов, устарела. Вы можете помочь проекту, обновив её и убрав после этого данный шаблон.
|
</div> Исследования, произведённые Мурчисоном, Пандером, Еремеевым, Штукенбергом, Зайцевым и Никитиным показали, что в Самарской губернии развиты следующие формации: отложения палеозойской эры — каменноугольные (известняки) и отложения пермского возраста, мезозойской эры — триасового (ярус пёстрых мергелей), юрского и мелового периодов, третичная и четвертичная вместе с современными речными и сухопутными образованиями. Самая древняя из формаций Самарской губернии та, пласты которой слагают Царёв курган и левобережные горы низовья реки Сок. Пласты эти принадлежат к морским отложениям каменноугольного периода, к формации горного известняка. В них встречаются пресноводно-сухопутные и морские отложения: в первых встречаются песчаники, конгломераты и глинистые сланцы, в последних — чистые известняки с примесью глин или мергелей и узнаются по остаткам морских животных: корненожек (Fusulin’ы), кораллов (Cyaltho p hyllum, Harmodites, Lonsdalia и др.), морских лилий и ежей, плеченогих моллюсков (Productus и Spirifer); они известны в геологии под названием горного известняка. Нахождение экземпляров плеченогих в пластах известняка служит доказательством того, что эти пласты — отложения глубокого моря. Отложения пермской системы выступает в верхнем течении реки Сок и его притоков и по реке Самаре близ города Самары; пермские пласты принадлежат тоже к морским отложениям. Главнейшие породы их — разного рода известняки, мергели, песчаники, гипсы и иногда глинистые сланцы. Близ Бугурусланского уезда встречаются пласты нефтяного песчаника, под ними пласты серы с фиолетовым оттенком, пласты известняков с кораллами Cyathodhyllum profundum. Красноватые песчаники верхних притоков реки Сок принадлежат к сухопутным формациям пермского периода и содержат следы медной руды. Возвышенности северной части состоят из каменистых твёрдых пластов древнего образования, покрытых позднейшим наносом разных пёстрых пород и толстым слоем глины. В береговых кряжах pек Бугульмы и Дымки встречаются селениты, агат, горный хрусталь, разные колчеданы, кварцы, медные руды, шиферный уголь; местами попадаются каменная соль, окаменелости и железистые источники. Долина реки Ик состоит из песчаника Общего Сырта с гипсовыми гнёздами. Известняки и песчаники утилизируются населением. Близ реки Бусовки (Бугурусланского уезда) встречаются в обнажениях каменоломни выше 30 саженей высоты, где давно уже добываются крестьянами мягкие белые известняки, соломо-жёлтые мергели; песчаник употребляется для фундаментов домов, для постройки изб, бань, сараев. На всём почти пространстве северных уездов вместо пёстрой группы и чисто каспийских осадков встречается пресноводная толща, состоящая из глины, подобной лёссу, тонкослоистой глины и песка; во всех этих пластах повсеместно попадаются пресноводные третичные раковины: Planorbis marginatus, Pl. spirarbis, несколько мелких видов: Paludina, маленькая Cyclas и др. В глубинах попадаются и мергельные сростки, подобные типическим сросткам лёсса, кристаллы и сростки гипса. Все реки и овраги этой местности обнажают исключительно пресноводные пласты, и только в одном месте, по замечанию профессор Докучаева, можно видеть налегание их на соленосную глину (при реке Кушум, деревня Елюзань). В восточной части Новоузенского уезда (Осиновогайская волость) открыты остатки верхнемеловых и нижнетретичных пород (эоценовый геологический ярус), оставшихся единственными свидетелями некогда сплошного покрова морских отложений этих эпох, покрывавших без перерыва всю страну между реками Волгой и Уралом. Татары Осиновогайской волости пользовались мелом для беления печей.
Почти на всём пространстве губернии почва представляет суглинистый или супесчаный чернозём, постепенно переходящий в южных уездах из чёрного в бурый и серый цвета. Толщина почвенного слоя глубже в центральных уездах (до 30-40 вершков), нежели в крайних — северных и южных. В двух степных уездах (Николаевском и Новоузенском) и северном Бугульминском почвенный слой (от 3 до 12 врш.). На возвышенностях почва нередко красноглинистая. Солонцы встречаются повсеместно в губернии, кроме севера Бугульминского уезда.
Климат
Самарская губерния занимала большое пространство с севера на юг и поэтому имела очень различную температуру; притом север губернии, особенно в тёплые месяцы года, был холоднее юга ещё и потому, что он гораздо выше над уровнем моря. По сравнению с губерниями на правом берегу Волги, в Самарской губернии зимой и осенью было холоднее, летом теплее. В северо-восточной части Самарской губернии зима была холоднее, чем в Архангельске, и даже на крайнем юге гораздо холоднее петербургской. Осадков (дождя и снега) в Самарской губернии выпадало менее, чем на правом берегу Волги, причём количество очень уменьшается с севера на юг. Так как на юге губернии ещё и лето жарче, то выпадающего дождя часто недостаточно для хорошего урожая пшеницы и в особенности кормовых трав.
Средняя температура
| Январь | Апрель | Май | Июль | Сентябрь | Год | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Полибино (восточная часть Бугурусланского уезда) |
−16,7 | 2,2 | 12,9 | 19,6 | 10,6 | 2,6 |
| Самара | −12,8 | 4,9 | 14,3 | 21,4 | 12,6 | 4,2 |
| Малый Узень Новоузенского уезда |
−13,4 | 5,4 | 16,9 | 23,8 | 14,3 | 6,9 |
Осадки в мм.
| Год. | Месяцы с мая по сентябрь. | Самый дождливый месяц. | |
|---|---|---|---|
| Полибино | 346 | 225 | 56 июнь |
| Зеленовка Ставропольского уезда | 398 | 238 | 52 июль |
| Самара | 389 | 206 | 51 июль |
| Николаевск | 335 | 164 | 41 июнь |
| Малый Узень | 276 | 132 | 36 июль |
История
Ранняя история
Всё пространство, занимаемое теперь Самарской губернией, в начале XVI в. занято было кочующими инородцами: к северу, на территории будущего Ставропольского уезда, ногайскими татарами (ногайцами), которые с наступлением весеннего тепла кочевали со своими стадами по луговой стороне Волги до реки Камы; на территории будущих Бугурусланского, Бугульминского и Бузулукского уездов — кочующими башкирами и калмыками, южнее, на территории будущих Николаевского и Новоузенского уездов — киргизами и татарами.
Начало проникновения русских
Русские поселенцы стали проникать сюда со второй половины XVI века, после завоевания Казанского ханства. В первое время являлись сюда толпы беглых раскольников, помещичьих крестьян, бежавших от помещичьего гнёта и т. п. После постройки города Самары правительство стало посылать сюда целыми отрядами служилых инородцев, которым жаловало за службу рыбные ловли, бортные угодья, бобровые гоны и прочее. Среди башкир, после завоевания Казанского царства, добровольно селились чуваши, мордва, черемисы, явившиеся сюда с территории будущих губерний Пензенской, Уфимской, Казанской и Симбирской. Эти последние занимались больше земледелием на башкирских землях; башкиры владели ими, как крепостными, брали с них дань, заставляли их отправлять барщину и всякие натуральные повинности.
Переселение калмыков
В начале XVII века с берегов Урала в пределы Самарского края явились калмыки вследствие распространившегося между ними слуха, что река Волга больше Урала и привольнее для кочевья со стадами. Весной 1634 года калмыки двинулись в путь со своими кибитками и случайно наткнулись на ногайцев, растянувшихся 40000 кибитками вдоль северных берегов Самарской луки вплоть до Симбирска. Между обоими племенами произошла битва, кончившаяся совершенным поражением ногайцев. Калмыки завладели всем приволжским луговым пространством.
По мере распространения и расширения здесь русской колонизационной волны, начались стычки между русскими и кочующими инородцами. Русские постоянно жаловались правительству на притеснение их калмыками и башкирами, последние — на русских. В 1644 году правительство послало в Самарский край войска на калмыков, под предводительством воеводы Плещеева. Плещеев разбил их и подчинил «под высокою царскою рукою, чтоб им, калмыкам, давати повальный торг в государевых городах, а войною им на государевы города и уезды не приходити».
Постройка линий крепостей
Для безопасности поселившихся в Самарском крае русских крестьян и торговых людей правительство решило построить линии крепостей вдоль рек. В 1652 году приступили к постройке Симбирской линии (в пределах будущего Ставропольского уезда), вдоль левого берега реки Волги и по правому берегу реки Черемшана, для чего велено было выслать «подымовых людей — черемис, чуваш и вотяков». Сначала была построена крепость из «сосновых брёвен» в городе Белом-Яре, куда для поселения были высланы на вечное житьё из Казанской губернии 100 конных служилых казаков и 9 человек ссыльных. Следующая крепость была построена в городе Ерыклинске, с 6 башнями и вестовым колоколом. Здесь поселены 150 пашенных крестьян из села Чалнов (близ города Елабуги, на берегу р. Камы), устроенных в казачью службу. «Буде которые служилые люди, — говорилось в приказе, — стрельцы и крестьяне ехать из села Чалнов не похотят, то тех из деревень высылать и за ослушание бить батоги и сажать в тюрьму». От Ерыклинска линия тянулась среди сплошного леса до города Тиинска, на речке Тии, где также был построен острог. В 1653 году сюда перевели 50 конных стрельцов с семьями из Ахтачинского острожка и 100 чалнинских пашенных крестьян. Когда в 1654 году был взят у поляков Смоленск, то оттуда и из Полоцка выселили в Тиинск вместе с казаками 141 человек польской мелкой шляхты, которые ещё прежде «универсалами польских королей несли крепостную службу». Другая партия польской шляхты поселена в слободе Старой Куваке и Старой Письмянке будущего Бугульминского уезда. Вследствие жалоб шляхтичей и крестьян правительству на то, что им «от воинских людей на закамской черте жить страшно», в 1670 году было приступлено к постройке «города с тыном» на реке Майне (ныне село Старая Майна). Сюда переселили крестьян из губерний Нижегородской, Казанской и Симбирской. Польские шляхтичи до 1830 года числились пахотными солдатами или малолетками. Другая линия крепостей (Закамская) начата постройкой в 1727 году от пригорода Алексеевска до пригорода Сергиевска, вдоль реки Сока. На работы по постройке линии назначено было со всей Казанской губ. 15000 человек, которые были наделены землёю (пешие по 18 десятин, конные по 55 десятин). В три года построены были крепости Кундукча, Черемшан, Кичуй, Шешминск.
При Анне Иоанновне, в 1736 году, линия крепостей продолжена по реке Самаре от города Самары к Оренбургу: крепости Красносамарская, Борская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Ольшанская (село Еминка), Новосерповская. Все крепости были обведены валами, рвами и деревянными стенами, с рогатками, деревянными башнями и турами по углам; на башнях поставлены чугунные пушки. Между крепостями устроили ещё редуты, занятые казаками. В пяти крепостях были поселены казаки, в числе 1078 человек, и, кроме того, 12 калмыков, 41 разночинец, 19 ногайцев и 6 человек ссыльных.
Башкирские волнения и пугачёвщина
Башкиры, полагая, что крепости могут служить оплотом против их набегов на русских поселенцев, взбунтовались, в числе более 20 000 человек и, несмотря на уверения правительства, что крепости построены против киргизов и ногайцев, продолжали выжигать и разорять деревни, а людей бить и брать в полон. В 1740 году правительство послало для усмирения башкир войска, которые разрушили более 700 башкирских аулов; в битве пало 16 000 человек башкир.
Однако башкиры не скоро успокоились и долго ещё служили грозой для русских поселенцев. Когда П. Паллас в 1769 году посетил крепости Самарского края, он нашёл их в очень плохом состоянии. Пугачёвское движение нашло значительную поддержку в калмыках и башкирах. Оно было подавлено здесь в 1774 году генералом А. И. Бибиковым. В уездах Бузулукском, Бугурусланском, Бугульминском и Николаевском башкир и теперь числится 40 628.
С 1738 года правительство старалось заселять левый берег реки Волги (в Ставропольском уезде) русскими крестьянами с целью приучения кочевавших ещё здесь калмыков к земледелию, но безуспешно; поэтому в 1842 году оно выселило их в Оренбургскую губернию.
Усиленная колонизация
Усиленная колонизация нынешней Самарской губернии началась только со второй половины XVIII столетия, особенно на юге, где в XVII веке только небольшими группами поселились беглые гулящие люди, постоянно враждовавшие с бродячими киргиз-кайсаками и татарами.
Для заселения нынешнего Николаевского уезда были призваны из-за границы раскольники, бежавшие туда от преследований в России. Им предоставлялось в пользование 70 тыс. дес. земли, даровалась шестилетняя льгота от податей и повинностей и обеспечивалось беспрепятственное исповедание их веры. Они расселились целыми селениями по берегам реки Большой Иргиз. В то же время сюда прибыли и молокане, основавшие с 1792 году несколько селений, и немецкие колонисты из Вюртемберга, Бадена, Пруссии, Баварии, Касселя, Гессен-Дармштадта, Саксонии, Мекленбурга, Швейцарии и т. д. В большинстве случаев первые немецкие колонисты были вовсе неспособны к земледелию. Немецкие колонисты расселились по левому берегу реки Волги в числе 25000 человек и заняли уже заранее построенные им за счёт государства домики. Каждая немецкая семья получала на свою долю 2 лошади, 1 корову, семена для посева и земледельческие орудия. С 1766 по 1788 год немецкие колонисты основали на берегу Волги 36 колоний. С 1778 по 1858 год их поселилось здесь 43017 душ.
Последними немецкими поселенцами были меннониты, явившиеся сюда в течение 1858—1865 годов в числе 1662 душ.
В нынешнем Новоузенском уезде первыми русскими поселенцами по берегу Волги были малороссы, вызванные указом 1741 года для вывозки соли из Эльтонского озера.
Русскими поселенцами во второй половине XVIII века были основаны 64 селения, в текущем столетии, до 1885 года — 753 селения. В Самарском уезде с 1847 по 1850 год правительством было поселено 120 семей «малоимущих дворян», которым было отведено по 60 десятин майоратных участков. Колонизация губернии активно продолжалась на рубеже XIX—XX веков; масса поселенцев из других губерний жила на арендованных казённых землях. После 12-летней аренды они получали арендованную землю в надел, по 6-8 десятин на душу.
Губерния
Самарская губерния образована 1 января 1851 года в соответствии с указом от 6 декабря 1850 года. В состав губернии вошли 3 уезда Оренбургской губернии, 2 заволжских уезда Симбирской губернии и 2 заволжских уезда Саратовской губернии.
Послереволюционный период
В 1918 году часть территорий Новоузенского и Николаевского уездов, населённых немцами, передана в состав вновь образованной Автономной области немцев Поволжья. В 1919 году оставшаяся часть Новоузенского уезда вошла в состав Саратовской губернии.
В 1920 году Бугульминский уезд вошёл в состав вновь образованной Татарской АССР.
14 мая 1928 года Постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР Самарская губерния была ликвидирована, её территория вошла в состав Средне-Волжской области.
Административное устройство
С момента образования до 1918 года в состав губернии входило 7 уездов:
| № | Уезд | Уездный город | Площадь, вёрст² |
Население[1] (1897), чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Бугульминский | Бугульма (7581 чел.) | 10 803,1 | 299 884 |
| 2 | Бугурусланский | Бугуруслан (12 109 чел.) | 17 068,7 | 405 994 |
| 3 | Бузулукский | Бузулук (14 362 чел.) | 22 427,0 | 492 952 |
| 4 | Николаевский | Николаевск (12 504 чел.) | 28 196,9 | 494 736 |
| 5 | Новоузенский | Новоузенск (13 261 чел.) | 34 585,9 | 417 376 |
| 6 | Самарский | Самара (89 999 чел.) | 13 155,4 | 357 018 |
| 7 | Ставропольский | Ставрополь на Волге (5969 чел.) | 10 476,5 | 283 376 |
Всего в губернии было 305 волостей, 4 пригорода, 14 слобод, 5 крепостей, 634 сёл, 1376 деревень, 29 селец, 498 хуторов, 141 немецкая колония. Селений, имевших более 500 дворов, — 76.
В 1918 году Николаевский уезд переименован в Пугачёвский.
В 1919 году из части Ставропольского уезда был образован Мелекесский уезд. В том же году Новоузенский уезд был передан в Саратовскую губернию.
В 1920 году большая часть Бугульминского уезда отошла к Татарской АССР, а меньшая — присоединена к Бугурусланскому уезду.
В 1921 году в результате разукрупнения Пугачёвского уезда был образован Балаковский уезд с центром в городе Балаково в составе 20-ти волостей.
В 1924 году был упразднён Ставропольский уезд, его территория разделена между соседними уездами. В этом же году ликвидирован Балаковский уезд с передачей его волостей Пугачёвскому уезду.
Население
По переписи 1897 года население губернии составило 2 751 336[1], в том числе 1 351 438 мужчин и 1 399 898 женщин; городского населения 158 842 человек.
По подворной переписи земского статистич. бюро (1882—89 годы) в губернии считалось крестьянского населения 2 111 043 душ обоего пола, которые расселялись 351 453 дворами. По переписи 1897 года в губернии было 2 751 336 жителей (1 351 438 мужчин и 1 399 898 женщин), из них в городах 158 842, в том числе в губернском городе Самаре 89 999. Распределение жителей по уездам см. «Россия».
Крестьянское население жило в 328 964 домах: 253 582 деревянных, 1599 каменных и плитняковых 69 398 глиняных и в 4385 землянках. Бездомных семей было 18035 (5,5 %).
В 1894 году подлежащих, по возрасту, призыву к отбыванию воинской повинности в Самарской губернии считалось 27 178 человек; из них непользующихся льготами было 13 929; принято на службу 7377, в том числе грамотных было 2019 человек, или 26 %.
По итогам всесоюзной переписи населения 1926 года население губернии составило 2 413 403 человек[3], из них городское — 319 132 человек.
Национальный состав
По родному языку население Самарской губернии распределялось на говорящих: по-русски — 1 895 558 (из них по-малорусски [по украински] — 119 301, главным образом в Новоузенском уезде), по-мордовски — 238 598, по-немецки — 224 336 (в Новоузенском и Николаевском уездах), по-татарски — 165 191, по-чувашски — 91 839, по-башкирски — 57 242, по-тептярски — 47 684 (в Бугульминском уезде) и других.
Православных было 2 127 726, магометан (татары и другие инородцы) — 288 655, лютеран — 156 112, римско-католиков — 57 485 (те и другие — главным образом немцы), староверов — 97 522.
По исчислению центрального статистического комитета, к 1905 году в Самарской губернии было 3 206 800 жителей или по 24,2 человека на 1 кв. версту.
Итоги переписи по родному языку в 1897 году[4]:
| Уезд | русский | мордовский | немецкий | татарский | украинский | чувашский | башкирский | мещеряцкий и тептярский |
казахский |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губерния в целом | 64,5 % | 8,7 % | 8,2 % | 6,0 % | 4,3 % | 3,3 % | 2,1 % | 2,0 % | … |
| Бугульминский | 31,7 % | 12,5 % | … | 20,8 % | … | 8,5 % | 9,9 % | 15,0 % | … |
| Бугурусланский | 57,8 % | 19,8 % | … | 7,1 % | 2,6 % | 8,6 % | 2,3 % | 1,0 % | … |
| Бузулукский | 83,1 % | 7,4 % | … | 2,1 % | 1,9 % | 2,5 % | 2,0 % | … | … |
| Николаевский | 76,7 % | 4,3 % | 12,6 % | … | 3,8 % | … | 1,5 % | … | … |
| Новоузенский | 39,9 % | … | 36,8 % | 1,9 % | 17,0 % | … | … | 1,2 % | 1,6 % |
| Самарский | 83,2 % | 5,6 % | 1,5 % | 3,9 % | 2,4 % | 2,2 % | … | … | … |
| Ставропольский | 68,4 % | 13,9 % | … | 13,5 % | … | 3,9 % | … | … | … |
Дворянские роды
Экономика
Общие сведения
Господствующее занятие крестьянского населения — земледелие; промыслами занимается всего 136 895 человек, из них 3098 человек — отхожими.
Наиболее распространены следующие промыслы: плотничеством занимаются 5414, сапожно-башмачным 3981, портняжным 3674, извозничеством 7347.
Землевладение и землепользование
Казне принадлежало 1 549 454 десятин, уделу 838 722 десятин, частным землевладельцам 2 955 091 десятин, церквям и монастырям 53 642 десятин, городам 126 566 десятин, сельским обществам 8 292 279 десятин, итого 13 815 754 десятин. Всей удобной земли, подлежащей обложению, числилось 12 905 746 десятин. Пахотной земли у крестьян 4 277 660 десятин, под огородами, садами и усадьбами 194 953 десятин, под лугами 583 749 десятин, выгонами и пастбищами 1 153 801 десятин, лесом 158 971 десятин. Если прибавить к общему количеству удобной крестьянской земли находившуюся в аренде вненадельную землю — 2 363 508 десятин, то в пользовании крестьян окажется всей земли 10 655 787 десятин.
Данные в современных единицах, округлённо до десятых гектара.
Казне принадлежало 1 692 840,5 га, уделу 916 337,3 га, частным землевладельцам 3 228 555,1 га, церквям и монастырям 58 606 га, городам 138 278,4 га, сельским обществам 9 059 646,4 га, итого 15 094 263,9 га. Всей удобной земли, подлежащей обложению, числилось 14 100 043,7 га. Пахотной земли у крестьян было 4 673 514,7 га, под огородами, садами и усадьбами 212 994 га, под лугами 637 769,1 га, выгонами и пастбищами 1 260 573,7 га, лесом 173 682,2 га. Если прибавить к общему количеству удобной крестьянской земли находившуюся в аренде вненадельную землю — 2 582 227 га, то в пользовании крестьян того времени окажется всей земли 11 641 873,5 га.
Сельское хозяйство
324 528 надельных крестьянских дворов засевали различными культурными злаками 1 693 252 десятин; 21 606 дворов, с 59 226 душ обоего пола, считались безземельными. Частновладельческой земли под посевом 321 940 десятин. Рабочего скота по земской переписи числилось 1 160 311 голов, в том числе 968 657 лошадей, 185 693 волов и 5967 верблюдов; коров 463 227, мелкого рогатого скота 622 056 голов, овец 2 240 985, свиней 289 579, коз 40 855.
Системы полеводства — трёхполье, двухполье, местами залежное. Удобрение было мало развито, и в общем ведение сельского хозяйства носило экстенсивный характер. Улучшенные земледельческие орудия были распространены преимущественно в Николаевском, Новоузенском и отчасти Бузулукском и Самарском уездах, где у 8204 дворов числилось 10 996 железных плугов, 442 конных молотилки, 1884 веялки, 195 жнеек, 150 косилок. В южных уездах — Николаевском, Новоузенском, частью Самарском и Бузулукском — господствующим культурным злаком являлась пшеница (русская, перерод и белотурка), которой засевалось от 30 до 40 % посевной площади; в остальных — рожь и овёс. Высевались ещё ячмень, полба, просо, греча, горох, лён, картофель, в южных уездах — кукуруза, табак; разводились бахчи (дыни и арбузы, подсолнечник); в садах — яблоки, вишни, сливы. Под корнеплодами, кукурузой, льном, табаком и коноплёй находилось 61 621 десятин.
Табак культивировали сорта Rustica — махорку или рубанку — и сигарные сорта, дающие продукт невысокого качества. Пшеница и рожь возделывались главным образом на продажу. С 38 железнодорожных станций линий Самаро-Златоустовской, Оренбургской и Рязанско-Уральской, находящихся в пределах Самарской губернии, в 1896 году было отправлено на продажу: пшеницы зерном 14 728 тыс. пудов, пшеницы мукою 5 906 тыс. пудов, ржи зерном 4 358 тыс. пудов, ржи мукою 1 044 тыс. пудов, овса 1 272 тыс. пудов, гороха, чечевицы, рапса 680 тыс. пудов, проса и пшена 1 041 тыс. пудов, конопляного, льняного и рапсового семени 1 952 тыс. пудов, отрубей 1 409 тыс. пудов, итого 32 390 тыс. пудов.
Население занимается также пчеловодством и садоводством. 15 689 крестьянских дворов имеют 194 413 ульев; 9404 садовода владеют 435 017 плодовыми деревьями. Из яблок разводили анис, бель, китайское, чёрное дерево; из прочих плодов: груши, сливы, «дультеры», маслину, вишни.
Инфраструктура
Часть хлебных грузов направляется водным путём в верховые волжские города до Рыбинска: в том же 1896 году хлебных грузов было отправлено водным путём 11939000 пудов. Важнейшие железнодорожные станции, на которых грузится хлеб: Самара, Бугуруслан, Кинель-Черкасы, Абдулино, Бузулук, Сорока, Борская; волжские пристани — Самара, Екатериновка, Балаково, Покровская Слобода, Ровное, Баронск, Старая Майна.
Промышленность
В губернии 31 мукомольная мельница и 34 паровых котла, на которых перемалывалось 5 286 тыс. пудов и 1 201 тыс. пудов отрубей. Возделывается для продажи также подсолнечник. Подсолнечного масла было выработано на маслобойных заводах: в 1889 году — 2 тыс. пудов, в 1893 году — 10 тыс. пудов, в 1896 году — 8100 пудов.
В губернии было 343 фабрики и завода, с 4702 рабочими и производством на 11,5 млн руб. (винокуренные, кожевенные, салотопенные и другие).
Торговля
169 ярмарок. Помимо обработки разных животных и растительных продуктов на местных заводах, из пределов Самарской губернии было отправлено в 1896 году по железным дорогам в другие губернии: животных остатков 10 600, сырых и выделанных кож 93 800, костей 66 000, сала 66 000, свечей 13 000 пудов. Главным предметом торговли в Самарской губернии служил хлеб, в особенности пшеница. Внутренняя торговля была сосредоточена главным образом на 247 ярмарках, на которые товаров привозилось (1896) до 14 млн руб., сбывалось на 5 млн. Главнейшие ярмарки — в городах Новоузенске и Бугульме. Торговых документов было выдано 24 511, в том числе гильдейских 2220. С 1895 года введена казённая продажа вина. До введения питейной реформы число питейных заведений простиралось до 1777, после неё число казённых и частных питейных заведений сократилось до 1308; казённых лавок было 813.
Образование
Средних учебных заведений на конец XIX века было 5 (из них 4 в городе Самаре), в том числе 2 женских (гимназия и прогимназия), 1 мужская гимназия, 1 реальное училище, 1 духовная семинария. В 1897 году городских низших училищ было 6, с 847 учащимися. Сельских школ министерства народного просвещения и земских 474, с 28 078 учащимися мальчиками и 7662 девочками. Из числа сельских школ 73 школы мужских, 30 женских, остальные смешанные. Общий расход на сельские школы простирается до 273 929 рублей. Школ церковно-приходских было 291, из них 22 в городах, остальные — в уездах; учащихся 13690 человек. Школ грамоты 569, с 11 332 учащимися. Денежный расход на те и другие составлял 24 502 рублей. Школ других ведомств 4, с 43 учащимися мальчиками и 76 девочками. Средний расход на одну сельскую школу ведомства министерства народного просвещения равнялся 577 рублям. Процентное отношение учащихся девочек к общему числу учащихся было 29,77 %; одна школа приходилась на 1810 жителей или на 89,5 кв. вёрст. На распространение народных чтений и библиотек в сельских школах губернским земством ассигновалось 5600 рублей. Кроме того, земство содержало низшую сельско-хозяйственную школу в селе Красном поселении (Самарского уезда). В 1898 году на содержание земских начальных школ ассигновано губернским земством 10 500 рублей.
Просвещение, печать
В 1894 в Самарской губернии было 12 типографий и литографий, 22 книжных торговли и 8 библиотек (не считая сельских).
Периодических изданий было 5, в том числе 3 частные — все в городе Самаре.
Периодические издания:
- Самарские губернские ведомости (1852—1917 гг.)
- Самарские епархиальные ведомости (1867—1918 гг.)
- Самарский справочный листок
Медицина
На конец XIX — начало XX века больниц в Самарской губернии было 51, на 1186 кроватей, врачей на службе 150; вольных аптек 33.
Налоги и сборы
Окладных сборов в 1895 году, при окладе в 3 719 626 рублей, поступило 5 626 231 рублей, в недоимке осталось к 1 января 1896 года 13 789 995 рублей. Из числа окладных сборов на выкупные платежи падает: оклада 3195569 рублей, поступлений 4 897232 рублей и недоимок 10 956 181 рублей. Неокладных сборов в 1896 году поступило 9 640 588 рублей, в том числе с «питей» (питейных заведений) 6 678 768 рублей и акциза с сахара 2 424 808 рублей. Других поступлений в пользу государства в 1897 году поступило с Самарской губернии 1 399 505 рублей. Доходы городов (1894) — 635 505 рублей, расходы — 686 245 рублей. Земских доходов в 1896 году поступило 2 633 094 рублей, в том числе с земель 1 371 659 рублей; расходы составляли 2 613 259 рублей, в том числе на земское управление 178 000 рублей, подводная повинность 215 000, на школы 346 000, на медицину 629 000, на уплату долгов 734 000 рублей. Из указанных сумм доход губернского земства составлял 771 773 рублей, расход 771 078 рублей. Мирских сборов в 1894 году поступило 3 064 468 рублей, израсходовано 2 731 231 рублей.
Руководство губернии
Губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Волховский Степан Григорьевич | тайный советник | |
| Грот Константин Карлович | статский советник, исполняющий должность (то есть исполняющий обязанности) (утверждён 21.07.1854 с произведением в действительные статские советники) |
|
| Арцимович Адам Антонович | действительный статский советник, исполняющий должность (утверждён 04.08.1861) | |
| Замятнин Николай Александрович | действительный статский советник, исполняющий должность (утверждён 15.03.1863) | |
| Мансуров Николай Павлович | в звании камер-юнкера, статский советник, исполняющий должность (утверждён с произведением в действительные статские советники 19.04.1864) |
|
| Обухов Борис Петрович | в звании камергера, действительный статский советник, исполняющий должность (утверждён 27.03.1866) |
|
| Аксаков Григорий Сергеевич | действительный статский советник | |
| Климов Фёдор Дмитриевич | действительный статский советник | |
| Бильбасов Пётр Алексеевич | действительный статский советник | |
| Свербеев Александр Дмитриевич | действительный статский советник (тайный советник) | |
| Брянчанинов Александр Семёнович | тайный советник, гофмейстер | |
| Засядко Дмитрий Иванович | действительный статский советник | |
| Родионов Николай Михайлович | действительный статский советник | |
| Блок Иван Львович | действительный статский советник | |
| Якунин Владимир Васильевич | действительный статский советник | |
| Протасьев Николай Васильевич | тайный советник | |
| Евреинов Сергей Дмитриевич | статский советник | |
| Станкевич Андрей Афанасьевич | действительный статский советник | |
| Голицын Лев Львович | князь, надворный советник | |
Губернские предводители дворянства
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Путилов Аристарх Азарьевич | штабс-капитан, исполняющий должность (то есть исполняющий обязанности) | |
| Шелашников Степан Петрович | надворный советник | |
| Булгаков Николай Андреевич | поручик, исполняющий должность | |
| Чемодуров Александр Николаевич | действительный статский советник | |
| Обухов Пётр Борисович | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Тургенев Леонтий Борисович | лейтенант, исполняющий должность | |
| Обухов Пётр Борисович | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Тургенев Леонтий Борисович | лейтенант, исполняющий должность | |
| Чарыков Валериан Иванович | действительный статский советник, исполняющий должность | |
| Самойлов | коллежский секретарь, исполняющий должность | |
| Чемодуров Александр Николаевич | действительный статский советник | |
| Мордвинов Дмитрий Алексеевич | статский советник (действительный статский советник) | |
| Юрасов Сергей Павлович | коллежский асессор (статский советник) | |
| Тургенев Михаил Борисович | статский советник | |
| Аксаков Григорий Сергеевич | тайный советник | |
| Осоргин Александр Николаевич | отставной штабс-ротмистр | |
| Булгаков Андрей Николаевич | статский советник | |
| Чемодуров Александр Александрович | статский советник | |
| Наумов Александр Николаевич | коллежский асессор (действительный статский советник) | |
| Шелашников Александр Николаевич | статский советник | |
Вице-губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Жданов Михаил Павлович | статский советник (действительный статский советник) | |
| Аксаков Григорий Сергеевич | коллежский советник (статский советник) | |
| Котляревский Андрей Иванович | коллежский советник | |
| Ушаков Сергей Петрович | коллежский советник, исполняющий должность (утверждён 22.06.1862), (статский советник) | |
| Панчулидзев Алексей Александрович | статский советник (действительный статский советник) | |
| Левшин Владимир Дмитриевич | коллежский советник | |
| Лукошков Василий Викторович | в звании камер-юнкера, статский советник | |
| Бильбасов Пётр Алексеевич | действительный статский советник | |
| Бринкман Александр Германович | статский советник (действительный статский советник) | |
| Брянчанинов Александр Семёнович | статский советник | |
| Рогович Алексей Петрович | надворный советник | |
| Балясный Константин Александрович | надворный советник | |
| Кондоиди Владимир Григорьевич | действительный статский советник | |
| Михайлов Николай Николаевич | статский советник | |
| Кошко Иван Францевич | статский советник (действительный статский советник) | |
| Белецкий Степан Петрович | коллежский советник | |
| Витте Рудольф Эфальдович | статский советник | |
| Горчаков Сергей Васильевич | князь, надворный советник (коллежский советник) | |
| Дьяченко Сергей Сергеевич | статский советник (действительный статский советник) | |
| Зборомирский Михаил Николаевич | титулярный советник | |
Напишите отзыв о статье "Самарская губерния"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=35 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Наличное население в губерниях, уездах, городах Российской Империи (без Финляндии)]. [www.webcitation.org/65r5m50wI Архивировано из первоисточника 2 марта 2012].
- ↑ [geo.1september.ru/2001/15/2.htm Тархов С.А. Изменение АТД России за последние 300 лет]. [www.webcitation.org/61AP9fCt9 Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ 1 2 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_26.php?reg=283 Всесоюзная перепись населения 1926 г.]. [www.webcitation.org/65sr68xza Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=1264 Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей]
Литература
- И. Краснопёров. Самарская губерния // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Алабин, «Трёхсотлетие гор. Самары» (1877);
- Иванин, «Описание закамской линии» («Вестн. Имп. Рус. геогр. общ.», 1851, т. I);
- Перетяткович, «Поволжье в XVII и начале XVIII в.»;
- Haxthausen, «Studien über die innern Zustände, das Volksleben und insbesondere die lä ndlichen Einrichtungen Russlands» (III),
- П. А. Соколовский, «Экономический быт России»;
- В. В. Докучаев, «Русский чернозём»; «Список населённых мест Самар. губ.» (1865); «Городские поселения Рос. Имп.» (т. IV); «Путешествие Палласа» (т. III);
- П. А. Осоков, «Геолог. очерк окрестностей г. Самары» (1886);
- Клаус, «Наши колонии» (1869);
- Wolga-Bote, «Die deutschen Ansiedelungen in Russland» (1885);
- Лясковский, «Материалы для статистического описания С. губ.» (1860).
- Справочные издания
- Список населённых мест Самарской губернии по сведениям 1859 г. XXXVI. — СПб., 1864. — XLII, 134 с.
- Список населённых мест Самарской губернии по сведениям 1889 года / сост. П. В. Кругликов. — Самара : Тип. И. П. Новикова, 1890. — XXVIII, 243, [2], 18, V, [2].
- Список населённых мест Самарской губернии / сост. в 1900 г. секр. Самар. губ. стат. ком. И. А. Протопоповым. — Самара : Губ. тип., 1900. — XXXIX, 520 с.
- Список населённых мест Самарской губернии / сост. в 1910 г. секр. Самар. губ. стат. ком. Н. Г. Подковыровым. — Самара, 1910. — XXVI, 425, [34] с.
Ссылки
- ЭСБЕ:Самарская губерния
- [new.runivers.ru/maps/podratlas/49 Карта Самарской губернии из «Атласа» А. А. Ильина 1876 года] (просмотр на движке Google на сайте runivers.ru)
- [www.blacksearcher.ru/forum/viewtopic.php?t=63 Списки населённых мест Самарской губернии 1864,1910,1928, HTML,DJVU]
- [elib.shpl.ru/ru/nodes/11474-36-samarskaya-guberniya-1890-statistika-rossiyskoy-imperii-16-vyp-11#page/1/mode/grid/zoom/1 Самарская губерния. — 1890. — (Статистика Российской империи; 16. вып. 11)]
- [book-old.ru/BookLibrary/36000-Samarskaya-gub.html Библиотека Царское Село, книги по истории Самарской губернии, PDF]
- [gubernya63.ru/ Краеведческий портал «Самарская губерния. История и Культура»] История края, фото, 3D-Панорамы
- [www.chiefarh.samregion.ru/GASO/putevoditel/atd.htm Краткая справка по истории административно-территориального деления Самарской губернии — области]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Самарская губерния
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
