Засядко, Дмитрий Иванович

Дмитрий Иванович Засядко
Сенатор
1916 — 1917
Радомский губернатор
17.06.1906 — 1915
Предшественник:	Евгений Павлович Щировский
Преемник:	Владимир Николаевич Брянчанинов
Самарский губернатор
23.12.1904 — 11.12.1905
Предшественник:	Александр Семёнович Брянчанинов
Преемник:	Николай Михайлович Родионов
Рождение:	1860(1860)
Смерть:	6 мая 1927(1927-05-06) Таллин
Награды:

Дми́трий Ива́нович Зася́дко (1860 — 6 мая 1927, Таллин) — государственный деятель Российской империи, Самарский и Радомский губернатор, сенатор, гофмейстер.

Биография

Происходил из старинного дворянского рода. Получил образование в Пажеском корпусе (в службе с 1 сентября 1878 года). 8 августа 1880 года выпущен из пажей корнетом в лейб-гвардии Казачий полк. Шесть лет спустя вышел в запас и поступил на гражданскую службу по ведомству Министерства финансов. 5 мая 1888 года произведён в коллежский асессоры, 1 февраля 1891 года назначен председателем Витебского отделения Крестьянского поземельного банка и в 1893 году получил чин надворного советника.

В 1894 году по протекции князя В. П. Мещерского назначен С. Ю. Витте управляющим казённой палатой Радомской губернии. В 1895 году произведён в коллежские советники, а 14 мая 1896 года — в статские советники (со старшинством с 5 мая 1894 года).

19 декабря 1903 года перешёл на службу в Министерство внутренних дел, член Тарифного комитета Министерства финансов от Министерства внутренних дел, действительный статский советник (6 декабря 1904 года).

23 декабря 1904 года назначен Самарским губернатором, однако пробыл в должности ровно год и 23 декабря 1905 года уволен от неё с причислением к Министерству внутренних дел. 17 июня 1906 года повторно назначен губернатором — в Радомскую губернию, где долгое время служил ранее по ведомству Министерства финансов. В период службы в Радомской губернии награждён рядом орденов вплоть до ордена Святой Анны 1-й степени и в 1912 году пожалован в звание камергера.

В 1915 году Засядко оставил должность губернатора и был назначен членом Совета Министра финансов, а в 1916 году пожалован в гофмейстеры и назначен сенатором. Являлся членом совета дома призрения душевнобольных, учреждённого императором Александром III; на 1917 год проживал в Петрограде по адресу 2-я Рождественская, 21.

После 1917 года Засядко эмигрировал из Советской России и проживал в Эстонии. 6 мая 1927 года скончался в Таллине.

Этот Засядко вообще человек очень неглупый, не особенно дурной, но, конечно, сделал он эту карьеру не из за своего ума, не из за своего образования (он тоже просто из отставных офицеров; кончил курс, кажется, в Пажеском корпусе), не из-за своих талантов и заслуг, а исключительно благодаря своей близости, — когда он был ещё молодым человеком, — к князю Мещерскому.

— Витте С. Ю. Царствование Николая II, глава Приложения // [az.lib.ru/w/witte_s_j/text_0070.shtml Воспоминания]. — М.: Соцэкгиз, 1960. — Т. 3. — С. 589. — 75 000 экз.

Награды

За свою службу Засядко был награждён многими орденами, в их числе:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1893 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1899 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1902 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (6 декабря 1907 года)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1910 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1913 год)

Иностранные:

• Бухарский орден Золотой звезды 1-й степени (1905 год)
• Черногорский орден князя Даниила I 4-й степени

Источники

• Алексушин Г. В. Самарские губернаторы. — Самара: Самар. дом печати, 1996. — 320 с.
• Пажи за 185 лет: Биографии и портреты бывших пажей с 1711 по 1896 г. / Собрал и издал О. фон Фрейман. — Фридрихсгамн, 1896. — С. 701.
• Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. 2. Е — К. — Киев, 1910. — С. 150.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства внутренних дел 1909 года. Ч. 2. — СПб., 1909. — С. 545.
• Список гражданским чинам четвёртого класса. Исправлен по 1 марта 1907 года. — СПб., 1907. — С. 1810. То же. Исправлен по 1 сентября 1915 года. — Пг., 1915. — С. 454-455.
• Весь Петроград на 1917 год. — Пг., 1917. — Отдел III. С. 254.
• Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917—1997 в шести томах / Сост. В. Н. Чуваков Т. 2. Г - З. — М., 1999. — С. 587.

Отрывок, характеризующий Засядко, Дмитрий Иванович

Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.