Штык-юнкер
Поделись знанием:
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
Штык-юнкер[1][2][3] — младший офицерский чин[4] XIII класса в русской артиллерии Вооружённых сил России имперского периода.
Существовал[5] в 1712—1796 годах[6], в XVIII веке был равен воинскому чину прапорщика в пехоте, а также лицо, имеющее такой чин[4].
Ранее название — «штик-юнкер» швед. Styckjunkar, дословно — орудийный молодой барин.
В Петровской Табели о рангах указан другой ранг (класс), для штык-юнкера — XIV.
Содержание
История
Московские учёные — профессор Московского университета Аничков и артиллерии штык-юнкер Ефим Войтяховский — составили и многократно переиздали учебники по всем предметам элементарной математики: первый начиная с 1764 г. и второй — с 1787 г.;— Россия :: Русская наука :: Математика, Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
Введение этого несколько экзотически звучащего, для некоторых, чина было вызвано следующими обстоятельствами. Артиллерийским офицерам, к которым Пётр I причислял и себя, при введении «Табели о рангах» было дано преимущество в один чин над остальными армейскими, то есть полковник от артиллерии соответствовал бригадиру, подполковник от артиллерии соответствовал армейскому полковнику и так далее; и, таким образом, получалось, что армейскому ундер-лейтенанту (подпоручику), состоящему в XIII классе, соответствия уже не было.[7] Поэтому у «учителей наших — шведов» и был позаимствован соответствующий чин швед. Styckjunkar (букв. орудийный юнкер). В немецком прочтении он звучал как «штик-юнкер», и весьма быстро превратился в более привычное военному уху «штык-юнкер», породив известное недоразумение: почему в сугубо артиллерийском названии присутствует такой пехотный атрибут, как штык.
Штык-юнкер не был офицерским чином, по своему правовому положению он был похож на чин гвардии сержанта.
Выпускники Дворянской Артиллерийской и Инженерной школы (Соединённой Артиллерийской и Инженерной Дворянской школы), преобразованной графом П. Ив. Шуваловым из Артиллерийской и Инженерной школ, в 1758 году, стали выпускаться не унтер-офицерами, а штык-юнкерами в артиллерию и инженерными прапорщиками[8].
См. также
Напишите отзыв о статье "Штык-юнкер"
Примечания
- ↑ А. Д. Михельсон, «Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней», 1865 год.
- ↑ Ф. Павленков, «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», 1907 год.
- ↑ А. Н. Чудинов, «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», 1910 год.
- ↑ 1 2 ЭСБЕ
- ↑ После 1796 года не жаловался (присваивался).
- ↑ С 1798 года для артиллеристов в XIII классе «Табели о рангах» существовал чин подпоручика, с 1811 — артиллерии прапорщика, с 1884 — прапорщика запаса.
- ↑ По логике вещей, ему должен был бы соответствовать чин фендрика (прапорщика) от артиллерии, но Пётр I этого чина артиллерии не дал, видимо посчитав, что раз у артиллеристов нет знамён, то и фендрики им ни к чему (хотя инженерам они полагались).
- ↑ Военная энциклопедия (Сытин, 1911—1915)
|
Портал «Военное дело» |
|---|---|
|
штык-юнкер в Викисловаре? |
|
ВЭ/ВТ/Второй кадетский императора Петра Великого корпус в Викитеке? |
Литература
- А. Д. Михельсон, «Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней», 1865 год;
- Ф. Павленков, «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», 1907 год;
- А. Н. Чудинов, «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», 1910 год;
- Штык-юнкер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Военная энциклопедия (Сытин, 1911—1915);
- Военный энциклопедический словарь/ Пред. Гл. ред. комиссии Н. В. Огарков. —М. : Воениздат, 1983. — 863 с. с ил.
- Т. Ф. Ефремова, «Толковый словарь Ефремовой», 2000 год;
- «Большой Энциклопедический словарь», 2000 год.
Ссылки
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
- Военный энциклопедический словарь/ Пред. Гл. ред. комиссии Н. В. Огарков. —М. : Воениздат, 1983. — 863 с. с ил.
- [www.russkiymir.ru/media/magazines/article/100100/ Журнал «Русский мир.ru», Михаил Быков, Не всякий юнкер — штык!, март 2011 года.]
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Штык-юнкер
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
