Камерунское нагорье
Камерунское нагорье, также называемое Западное высокогорное плато, или Западное высокогорье, или Камерунские горы — регион Камеруна, характеризуемый горным рельефом, низкой температурой, сильными дождями и саванной растительностью. Данный регион лежит вдоль линии горного разлома Камеруна и состоит из горных хребтов и вулканов, появившихся из кристаллических и вулканических пород. На юго-востоке район граничит с Южным плато Камеруна, на северо-востоке с плоскогорьем Адамава и с прибрежной равниной Камеруна на юге.
Содержание
Топография и геология
Камерунское нагорье лежит вдоль линии горного разлома Камеруна, представляющей собой цепочку вулканических вздутий, тянущихся от Атлантического океана в юго-западной части нагорья к плоскогорью Адамава в северо-восточной. Район характеризуется складчатым рельефом из каменных массивов и гор. Камерунское нагорье включает в себя несколько спящих вулканов, в том числе горы Бамбуту, гору Оку и гору Капе.[1] Нагорье постепенно вырастает с запада. К востоку оно обрывается горами, возвышающимися на высоту от 1000 до 2500 метров на Южном камерунском нагорье.[1] The plateau gives way to the Adamawa Plateau to the northeast, which is a larger but less accidented region.[2]
Ядро нагорья составляют вулканические породы, окружённые скалами вулканического происхождения.[3] Основу составляют кристаллические и метаморфические горные породы.[4] Скалы здесь преимущественно состоят из гнейса и гранита, относящихся к докембрийскому периоду. Их покрывает слой базальта.[2] Вулканизм создал благоприятные условия для чёрной и коричневой почвы.[5]
Климат и дренаж
Нагорье подвержено экваториальному климату камерунского типа. В регионе преобладают два основных сезона: долгий в 9 месяцев сезон дождей и короткий трёхмесячный сезон засухи. Во время сезона дождей с запада дуют влажные, преимущественно муссонные ветры и теряют свою влагу, сталкиваясь с горами в этом регионе. Среднее количество осадков в год колеблется от 1000 до 2000 мм.[6] Высоты дают региону более прохладный климат относительно остальной части Камеруна. Например, средняя температура в Дчанге Западного региона составляет 20 градусов.[7] К северу количество осадков снижается, по мере того как суданский климат становится преобладающим.[8]
Рельеф Камерунского нагорья и большое количество осадков делают его основным водоразделом Камеруна.[9] Важными реками этого региона являются Мэнью, берущая начало в горах Бамбуту и становится в своём нижнем течении Кросс-Ривер в Нигерии, и река Нкам, также известная как река Вури в своём нижнем течении.[7] Нагорье также даёт начало важным притокам реки Санага. Эти реки относятся к камерунскому режиму, подвиду экваториального режима других южно-суданских рек. Это означает, что режим реки состоит из длительного, многоводного периода в течение сезона дождей и короткого периода с малым уровнем воды в сезон засухи.[10] Реки региона в итоге впадают в Атлантический океан.[9] Благодаря складчатой географии территории вдоль водных потоков здесь образуется несколько водопадов. Водопад Экон близ Нконгсамбы в Западном регионе имеет 80 метров в высоту.[11] Кратерные озёра на нагорье являются кратерами потухших вулканов, заполненных водой.[2]
Растительность
На Камерунском нагорье когда-то были густые леса. Однако повторные вырубки и выжигания людьми заставили леса уйти на территории вдоль водных путей и позволило лугам занять этот регион.[12] Суданская саванна сформировала преобладающую растительность. Она представлена полями травы с названием Bamenda grassfields в окрестностях города Баменды и короткими кустарниками и деревцами, сбрасывающими свою листву в периоды сухих сезонов в качестве защиты от пожаров и засухи. В долинах и низменностях растут пальмы рода Raffia palms.[13]
Напишите отзыв о статье "Камерунское нагорье"
Примечания
- ↑ 1 2 Gwanfogbe, Meligui, pp. 8.
- ↑ 1 2 3 Neba, 1999, pp. 17.
- ↑ Neba, 1999, pp. 23-24.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 12.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 19.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 16-17.
- ↑ 1 2 Gwanfogbe, Meligui, pp. 17.
- ↑ Neba, 1999, pp. 19.
- ↑ 1 2 Gwanfogbe, Meligui, pp. 24.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 25.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 27.
- ↑ Gwanfogbe, Meligui, pp. 18.
- ↑ Neba, 1999, pp. 34.
Ссылки и источники
- Gwanfogbe, Mathew; Meligui, Ambrose; Moukam, Jean; Nguoghia, Jeanette. Geography of Cameroon. — Hong Kong: Macmillan Education, 1983. — ISBN 0-333-36690-5.
- Neba, Aaron. Modern Geography of the Republic of Cameroon. — Bamenda: Neba Publishers, 1999.
</div>
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Gwanfogbe, Meligui, Neba, 1999 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Камерунское нагорье
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
