Кац, Джонатан
| Джонатан Кац | |
| Jonathan Paul Katz | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Нью-Йорк, США |
| Профессия: |
актёр, комик, актёр озвучивания |
Джонатан Кац — американский киноактёр, комик и актёр озвучивания. Более всего известен главной ролью в анимационном ситкоме Доктор Кац. В настоящее время выпускает подкасты под названием Hey, We’re Back на сайте [www.wkatz.com/ WKATZ.COM].
Его отец был иммигрантом из Будапешта (Венгрия)[1].
Изначально музыкант и автор песен, Кац был лидером ритм-н-блюз группы под названием «Katz and Jammers» перед тем как стал музыкальным директором Робина Уильямса в его стэндап камеди туре 1979 года. В 1998 году он выпустил блюзовый альбом Brandon Project[2]. А в 2007 году Кац выпустил диск с выступлениями в качестве комика под названием Caffeinated.
Джонатан Кац принял участие в работе над комедийным биографическим фильмом Turbocharge, the Unauthorized Story of the Cars 2009 года о рок-группе 80-х The Cars. Там он озвучил роль снеговика Freezy, который ведёт рассказ на протяжении фильма с неповторимым юмором Каца[3].
Джонатан Кац — близкий друг прославленного драматурга Дэвида Мамета вместе с которым они посещали колледж Goddard. Кац написал совместно с Маметом сценарий фильма Дом игр и играл небольшие роли в фильмах Мамета Всё меняется, Homicide, The Spanish Prisoner и State and Main. Кац был чемпионом Нью-Йорка по настольному теннису 1964 года[4], они с Маметом часто ездили из колледжа в колледж играть в настольный теннис, и Кац позволял Мамету обыгрывать его. Друзья притворялись, что играют на деньги, а затем Мамет говорил людям: «Если хотите сыграть со мной, то для начала обыграйте моего друга». Иногда Кац давал своим противникам 15 очков форы и обещал вспоминать какой-нибудь болезненный опыт юности за каждое проигранное очко[5].
Содержание
Доктор Кац
Сериал Доктор Кац впервые транслировался на канале Comedy Central с 1995 года по 2000 год. В нём Кац озвучивал роль профессионального психотерапевта, пациентами которого были в основном другие комики и актёры. Он получил премию Эмми в связи с работой над мультсериалом в 1995 году за «Выдающееся исполнение закадрового озвучивания». Также его голос можно услышать в мультсериале Домашнее видео.
Актёр пошутил в интервью редактору развлекательного журнала Blast, Бесси Кинг, об успехе его шоу Доктор Кац на Comedy Central и недавнем выпуске полных серий на DVD: «Я очень горд той работой и, ужасно люблю похвастаться знакомствами (англ. name dropper), когда снялся в фильме (прим. Are We Done Yet?) вместе с Ice Cube летом (англ. over the summer), я сказал… Надеюсь, лучшая работа у меня ещё не позади, но, если и так, то я рад, что это был Доктор Кац»[6].
Болезнь
В 1996 году Кацу был поставлен диагноз рассеянный склероз. Первые симптомы начались в это же время: «Я работал над ТВ-шоу под названием Ink с Тедом Дэнсоном, после каждого эпизода мы выходили к публике, и я заметил, что мне нужна фора». C течением времени ему было всё труднее скрывать физическое состояние за своими шутками: «Мы делали шоу, и мне стало физически слишком сложно перемещаться с места на место, но приходилось притворяться, что я могу идти в ногу со всеми. Мой менеджер и адвокат сказал: 'В Голливуде ты не можешь быть старым или больным'».
Скрывать своё состояние стало слишком большой нагрузкой для Каца и он рассказал об этом. Он стал проводить публичные выступления в рамках тура спонсированного производителем медикаментов для лечения рассеянного склероза: «Люди оказывали большую поддержку; никто никогда не думал занять меня в динамичном фильме из-за моей работы — в основном связанной с миром анимации, но это не проблема, потому что как человек, я не могу бегать также быстро, как нарисованный персонаж, но я могу летать — буквально». Кац, который теперь перемещается на скутере и выступает на сцене с тростью, говорит, что не жалеет о своём решении: «Одной из причин по которой я раскрыл своё состояние было то, что намного проще жить с рассеянным склерозом, чем притворяться, что у тебя его нет. Если я смог убедить в этом каждого, то моя работа сделана».
Напишите отзыв о статье "Кац, Джонатан"
Примечания
- ↑ The Biography of Mr. Katz, Tom Snyder Productions, 1992
- ↑ [www.amazon.com/Brandon-Project-Jonathan-Stephen-Duhart/dp/B000007NME Amazon.com: Brandon Project]
- ↑ [turbochargethemovie.com Официальный сайт фильма Turbocharge]
- ↑ [www.devonlougheed.com/theexplodingsandwich/?p=180 Интервью The Exploding Sandwich с Джонатаном Кацем]
- ↑ [www.avclub.com/articles/jonathan-katz,13993/ Интервью The Onion’s A.V. Club]
- ↑ [blastmagazine.com/the-magazine/entertainment/2007/12/interviewing-dr-katz/ Онлайн-журнал Blast — Interviewing Dr. Katz]
Ссылки
- [www.wkatz.com/ WKATZ, сайт подкаста Hey We’re Back]
- [www.maximumfun.org/blog/2006/04/podcast-jonathans.html Большое интервью с Кацем] в радиопередаче The Sound of Young America
- [filmforce.ign.com/articles/567/567255p1.html IGN: 10 Questions: Jonathan Katz]
|
||||||
Отрывок, характеризующий Кац, Джонатан
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
