Клименков, Степан Иванович

Степан Иванович Клименков (1805 — 19 (31) августа 1858) — русский врач. Отец И. С. Клименкова. Родился в Смоленске в очень бедной семье. Учился в Смоленской гимназии. По рекомендации директора гимназии Л. Ф. Людоговского в 1823 году был принят на медицинский факультет Московского университета. Закончив 7 сентября 1827 года обучение университете с отличием, был оставлен при университете для подготовки к докторскому экзамену. В 1828 году был назначен там же субинспектором (помощником инспектора).

В 1838 году получил степень доктора медицины за диссертацию «De haemorrhoidibus» (M., 1838). В 1847—1848 годах заведовал холерною больницею для студентов. В 1852 году назначен адъюнкт-профессором по кафедре государственного врачебноведения и стал читать лекции гигиены и диететики. Кроме статей в специальных журналах, Клименков перевёл с французского: «О венерических болезнях и их прививании» Рикора (М., 1843); опубликовал: «О холере и её лечении» (М., 1855).

По воспоминаниям Ф. И. Буслаева:

Степан Иванович Клименков был медиком очень искусным и имел большую практику…Деятельность его была неимоверная: вечно суетится, то в аудиториях, то у нас в номерах, то в студенческой больнице, а между тем рыщет по всей Москве, посещая своих больных, а вечера, чтобы отдыхать от своих трудов и занятий, обыкновенно проводил в клубе за картами. Он был человек очень добрый, ласковый, и студенты его любили.

20 февраля 1852 года С. И. Клименков был приглашён к больному Н. В. Гоголю.

Литература

• Клименков, Степан Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Ссылки

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003559818#?page=3 Список книг Библиотеки казенных студентов Императорского Московского университета / Сост. зав. Б-кой, пом. инспектора д-р мед. Степан Клименков.] — М.: Унив. тип., 1849.

Отрывок, характеризующий Клименков, Степан Иванович

– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.