Котс, Александр Фёдорович

Александр Фёдорович Котс
Научная сфера:	зоология
Учёная степень:	доктор биологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Физико-математический факультет МГУ
Научный руководитель:	Мензбир, Михаил Александрович
Известен как:	директор Дарвиновского музея
Награды и премии:
Подпись:

Александр Фёдорович Котс (Alexander Erich Kohts), (1880—1964) — советский учёный, доктор биологических наук, профессор, музеевед, основатель и первый директор Дарвиновского музея.

Биография

Александр Федорович Котс родился в уездном городе Борисоглебске Тамбовской губернии. Его отец — Альфред (Фёдор Карлович) Котс, уроженец Берлина, филолог-лингвист, ботаник, доктор философии Гёттингенского университета. Мать — Евгения (Иоганна) Александровна Котс-Пупершлях, урожденная Грасман, дочь лесничего и учительницы.
В своих воспоминаниях А. Ф. Котс писал: «С трёх лет я себя чувствую зоологом, с пяти — музейцем, страстным собирателем всего, что хоть немного относится к животным. Эту мою любовь к Природе я считаю унаследованной от отца и матери».

Образование

Начал учиться в 1-й Московской классической прогимназии, ставшей потом 7-й гимназией. Первые уроки препарирования животных и изготовлению чучел он получил от знакомого охотника Ф. Ю. Фельмана, долгое время бывшего единственным учителем начинающего таксидермиста. В 1896 году Александр Котс получил малую золотую медаль за представленные на выставках чучела птиц собственного изготовления.

В 1899 году при посредничестве Ф. К. Лоренца и М. А. Мензбира Котс был отправлен от Московского общества испытателей природы в научную командировку по югу Западной Сибири. Более сотни чучел, изготовленных им во время экспедиции, были удостоены большой серебряной медали Российского общества акклиматизации животных и растений и стали основой коллекции, заложившей основу будущего Дарвиновского музея. В сборнике трудов Общества испытателей природы появилась первая научная статья А. Ф. Котса: «Заметки об орнитологической фауне Юго-Западной Сибири».

В 1901 году А. Ф. Котс поступил на физико-математический факультет Московского университета (естественное отделение). В 1905 году, во время вынужденного перерыва в занятиях, он совершил поездку на Виллафранкскую зоологическую станцию, посетил европейские университеты и музеи естественной истории. Весной 1906 года университет был закончен, а А. Ф. Котс был оставлен на кафедре М. А. Мензбира для подготовки к профессорскому званию.

Научная деятельность

В 1907 году П. П. Сушкин и Н. К. Кольцов пригласили А. Ф. Котса для работы в качестве ассистента на отделении естествознания физико-математического факультета Московских высших женских курсов. Начав читать курс эволюционного учения, Котс перевёз в помещение курсов свою коллекцию чучел и естественнонаучных препаратов, чтобы использовать их для своих лекций. Этот факт и считается началом Дарвиновского музея.

Внешние изображения
Фотоархив Библиотеки духовной науки
	bdn-steiner.ru/modules.php?name=Coppermine&file=thumbnails&album=68

Внешние видеофайлы
Прощальное слово А. Ф. Котс
	www.youtube.com/watch?v=jyBuSOn7h_w

В 1909 году, после смерти Ф. К. Лоренца, А. Ф. Котс приобрёл чучела сотен зверей и птиц из его коллекции. В 1913 году вместе с женой Котс совершил поездку по двадцати городам Европы. На собственные средства было приобретено около тысячи экспонатов; в антикварном магазине в Берлине были приобретены неопубликованные письма Ч. Дарвина; в Мюнхене слушал лекции Р. Штайнера. В этом же году коллекция А. Ф. Котса была подарены Московским высшим женским курсам, перевезены в новое здание на Девичьем Поле. С этого времени коллекция А. Ф. Котса стала называться Музеем эволюционной теории Московских высших женских курсов, а с 1922 года было образовано самостоятельное учреждение — Дарвиновский музей.

Преподавательская деятельность

В 1920-х годах А. Ф. Котс преподавал в 1-м МГУ, Военно-педагогической академии, Педагогическом институте, читал научно-популярные лекции в многочисленных клубах; кроме того, был назначен директором московского зоопарка; почти два года, в 1922 и в 1923, он совмещал должности директора Дарвиновского музея и директора зоопарка.

Награды

• 1946 — награждён Орденом Трудового Красного Знамени
• 1953 — Вторая премия МОИП в размере 15.000 «за лучшие оригинальные работы в области естествознания» по конкурсу 1952 г..

Библиография

• Котс А. Ф. Пути и цели эволюционного учения в отражении биологических музеев: [в 2-х ч.]. Ч.1 : Настоящее и прошлое зоологических музеев с точки зрения общеобразовательной их ценности. К вопросу о реформе названных музеев в отношении научной и образовательной их роли / А. Ф. Котс. — М. : Тип. В. И. Воронова, 1913. — 100 с.
• Котс А. Ф. Этюды по теории эволюции. — 1913.
• Котс А. Ф. [www.kohts.ru/kohts_a.f./nim/ Наука и мировоззрение в свете кризиса переживаемого времени]. — М., 1915.
• Котс А. Ф. [www.kohts.ru/kohts_a.f./zhzh/ Жизнь животных]. — М., 1917.
• Котс А. Ф. Государственный дарвиновский музей. Страницы истории. Основатели музея. — М: ГДМ, 1993. — 140 с.

Ссылки

• Константинов В. М. [www.rbcu.ru/information/272/13290/?sphrase_id=246722 Котс Александр Федорович ]
• [elementy.ru/news/430604 Дарвиновскому музею — сто лет]
• [www.ohotniki.ru/editions/huntingfishing/article/2010/02/25/437090-osnovatel-darvinovskogo-muzeya-aleksandr-fedorovich-kots.html Основатель Дарвиновского музея Александр Федорович Котс]
• Долгих О. [www.interros.ru/050054051050124053055056050/ Сто лет эволюции]. Интеррос. — № 1. — 2008.. [archive-ru.com/ru/i/interros.ru/2013-08-30_2762462_79/Интеррос_mdash_Школа_имени_Джонатана_Ливингстона/ Архивировано из первоисточника 30 августа 2013].

Отрывок, характеризующий Котс, Александр Фёдорович

– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.