Куринский, Валерий Александрович

Валерий Александрович Куринский

Куринский в 1982 году

Валерий Александрович Куринский (13 июля 1939, Красноармейск — 3 мая 2015, Киев) — украинский поэт-песенник.

Биография

В раннем детстве во время Второй мировой войны попал вместе с семьей в концлагерь недалеко от Вены, в Аустерлице. После окончания войны, в 1945 году, его родители и старший брат были повторно арестованы и попали в заключение, но уже в СССР. Экстерном окончил школу. Получил высшее музыкальное образование в Киевской государственной консерватории имени П. И. Чайковского, которую окончил в 1969 году.

Как поэт-песенник работал с композитором Игорем Шамо (стихи для песен «Берёза», «Провожала мать», «Упали две звезды», «Днепровский вальс»; стихи для оратории «Скоморошины», 1982 г.). Музыку на слова песни «Выйду я за околицу» написал композитор Юрий Щуровский. Песню «Берёза» на стихи Валерия Куринского исполняла народная артистка России Тамара Миансарова. Песня «Провожала мать» (в оригинале на украинском языке «Проводжала мати») впервые была исполнена в середине 1970-х гг. народным артистом СССР Дмитрием Гнатюком.

Параллельно с деятельностью поэта-песенника занимался самодеятельными исследованиями в направлении социологии, философии жизни и образования, заявив в итоге о разработке нового педагогического направления под названием «постпсихология». В ходе разработки собственной системы самообразования и саморазвития личности («постпсихологической автодидактики») Валерий Куринский овладел несколькими десятками иностранных языков. Основал и возглавил собственную Международную Академию Автодидактики, опубликовал ряд книг и статей, излагающих его систему самообразования и изучения языков. Сочиняет также музыкальные произведения и стихи, автор более 5000 сонетов на русском, украинском, английском языках.

Книги

• Куринский В. А. [www.lib.ru/POEZIQ/KURINSKIJ/autodid-engl.txt Автодидактика. Тезисы. Стихи. Опыт изучения китайской иероглифики]. — Киев, «Радяньска школа», 1990.
• Куринский В. А. [www.lib.ru/POEZIQ/KURINSKIJ/guvernantka.txt Когда нет гувернантки… Автодидактика для детей и взрослых]. — Москва, 1997.
• Куринский В. А. Постпсихологическая автодидактика. Ч.1: Лекции. Изд. 4-е. доп. — Киев, 2006. — 408 с. www.bambook.com/scripts/pos.showitem?v=1&ite=85082
• Куринский В. А. Постпсихологическая автодидактика. Ч.2: Монография. — Киев, 2006. — 660 c.
• Куринский В. А. «Аэробика во рту». Обучение предартикулятивным настройкам, артикулятивной кинетике и национальному речевому тембру английского, французского и немецкого языков. — Москва, 1997, Киев, 2004.www.bambook.com/scripts/pos.showitem?v=1&ite=58059
• Куринский В. А. Троекнижие и «Афоризмы». — Киев, 2003.
• Куринский В. А. Аккорды. Стихи и афоризмы. — Киев, 2003.
• Куринский В. А. Услышь иное. Сонеты. — 1993.
• Куринский В. А. Пустые множества. Проза. Сонеты 1991—1992. — Киев, 1999. www.bambook.com/scripts/pos.showitem?v=1&ite=11825
• Куринский В. А.Прямую в близьку далечінь»: Вірші та афоризми – К.:[ПАТ «Віпол»], 2015. – 600 с.
• Куринский В. А.Із метушні вихоплюючи барви»: Вірші та афоризми – К.:[ПАТ «Віпол»], 2016. – 352 с.
• Куринский В. А.ЗАКОН ЗИГЗАГА: Вірші та афоризми – К.:[ПАТ «Віпол»], 2016. – 580 с.
• Куринский В. А.«Autodidactics»: Part 1– К.:[ТОВ «СІК ГРУП УКРАЇНА»], 2016. 448 с.

Ссылки

• [www.postpsychology.org/ Персональный сайт]
• [video.yandex.ru/users/pplarchive/view/3/ Выступление Валерия Куринского на Чебоксарском ТВ. 23.10.2004]
• [mycityua.com/interview/2008/05/26/111623.html «Сколькими языками ты владеешь, столько раз ты человек». Газета по-киевски. 26 мая 2008 г.]
• [fotki.yandex.ru/users/postpsychology/album/36324/ Запатентованные идеи]
• [fotki.yandex.ru/users/postpsychology/album/36325/ Литературное участие в создании музыкальных произведений]
• [www.lovedchild.ru/ Центр «Любимый ребёнок»]

Отрывок, характеризующий Куринский, Валерий Александрович

11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.