Лето (фильм, 1976)
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Фильмы 1976 года
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 27 сентября 2014 года. |
| Лето | |
| Suvi | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
80 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Лето» (эст. Suvi) — экранизация повестей Оскара Лутса «Лето» и «Свадьба Тоотса». Вместе с фильмами «Весна» и «Осень» образует трилогию, экранизирующую цикл повестей Оскара Лутса, который посвящён жизни в приходском центре Паунвере на юго-востоке Эстонии.
Содержание
Сюжет
На родину — в приход Паунвере, хутор Юлесоо («Заболотье») — возвращается из России Йоосеп Тоотс. В России он работал управляющим крупного помещичьего имения. Заработанные там деньги, а также знания и прогрессивный опыт ведения хозяйства Тоотс стремится потратить на то, чтобы сделать бедное отцовское хозяйство процветающим и доходным. На родине Тоотс встречает старых друзей, выросших со времен «Весны», но в общем-то не изменившихся по характерам. Георг Адниэль Кийр остался все таким же кляузником и завистником, но вместе с тем и таким же простофилей. Арно Тали, грустный романтик и мечтатель, стал студентом, оторвался от друзей. А Теэле превратилась в красивую девушку, немного расчетливую, как и надо было ожидать, но такую веселую и очаровательную, что между Тоотсом и Кийром завязывается непримиримое соперничество за её руку и сердце…
Место съёмки
Как и в фильме «Весна», роль приходского центра Паунвере «играет» ставший его прототипом в повестях Оскара Лутса сельский поселок Паламусе. Натурные съемки проходили непосредственно в нём и в его окрестностях.
В ролях
- Ааре Лаанеметс — Йоосеп Тоотс
- Рийна Хейн — Теэле из Райа
- Маргус Лепа — Георг Адниэль Кийр
- Арно Лийвер — Арно Тали
- Кальё Кийск — Кристиан Либле
- Айн Лутсепп — Тыниссон
- Рейн Аедма — Яан Имелик
- Калле Эомойс — Куслап
- Каарел Карм — аптекарь
- Юри Ярвет — отец Тоотса
- Герта Элвисте — мать Тоотса
- Калью Руувен — отец Теэле
- Айно Вяхи — мать Теэле
- Тийна Ряэк — Алийде, сестра Теэле
- Эндель Ани — кистер, он же Юри-коротышка
- Катрин Вяльбе — жена кистера
- Маре Гаршнек — барышня Эрнья, племянница кистера
- Эрвин Абель — папаша Кийр
- Малли Вяллик — мамаша Кийр, она же Катарина-Розалия
- Андрес Калев — Оттомар, средний брат Георга-Адниэля Кийра
- Марко Меллимяэ — Бруно-Бенно-Бернхард, младший брат Георга-Адниэля Кийра
Съёмочная группа
- Автор сценария: Пауль-Эрик Руммо
- Режиссёр-постановщик: Арво Круусемент
- Оператор-постановщик: Юри Гаршнек
- Композитор: Вельо Тормис
- Художник-постановщик: Линда Верник
- Режиссёр: Малль Яаксон
- Оператор: Энн Путник
- Звукооператор: Роман Сабсай
- Дирижёр: Эри Клас
- Художник по костюмам: Имби Линд
- Художники-гримёры:
- Айта Леволл
- Майе Мяги
- Художник-декоратор: Прийт Вахер
- Комбинированные съемки:
- Художник: Г. Щукин
- Оператор: А. Нуут
- Монтаж: Людмила Розенталь
- Редактор: Калью Хаан
- Ассистенты режиссёра:
- Тоомас Воху
- Пеэтер Симм
- Ассистенты оператора:
- Яан Саар
- Марти Вери
- Директор: Аркадий Песегов
Интересные факты
- В фильме «Лето» Арво Круусементом задействованы те же актеры, что и в снятом им семью годами раньше фильме «Весна». В том числе и дети, изображавшие учащихся приходской школы в Паунвере, которые повзрослели вместе со своими персонажами. Это придает особое правдоподобие фильму.
- Тем не менее Арво Круусемент рассматривал возможность снять фильм и с другими актерами в ролях Тоотса, Теэле и Кийра, поскольку Рийна Хейн не имела актёрского образования, а Ааре Лаанеметс и Маргус Лепа ещё учились в Таллинской консерватории на кафедре сценического искусства. Так, на роль Тоотса пробовался Лембит Петерсон, на роль Теэле — Мерле Талвик, а Кийра мог сыграть Урмас Кибуспуу[1].
- В фильме «Осень», завершающем трилогию Арво Круусемента по повестям Оскара Лутса, равно как и в повести Лутса «Осень», средний брат Кийра упоминается как Виктор.
- В конце фильма использован следующий прием. Все герои фильма позируют для общей фотографии, и вид этой сцены превращается в фотографию из старинного альбома — черно-белую, тонированную в цвет сепии. А затем альбом, с фотографиями действующих лиц и с именами исполнителей, перелистывается под мелодию — один из музыкальных лейтмотивов фильма («рейлендер», который играет на каннеле Имелик). Этот прием практически без изменений процитирован в фильме Виталия Москаленко «Китайский сервиз».
Напишите отзыв о статье "Лето (фильм, 1976)"
Примечания
- ↑ [www.ohtuleht.ee/181328 Raja Teele «Kevade» mälestus: pika säärega saapad ja suur nukk]
Ссылки
| ||||||
|
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лето (фильм, 1976)
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
