Ливань
Район городского подчинения
Показать/скрыть карты
|
Ливань (кит. 荔湾区) — район города субпровинциального значения Гуанчжоу провинции Гуандун. Является одним из четырех районов урбанизированной зоны города.
Площадь — 59,10 км². Население — 898 200 чел. (на 2010 год). Состоит из 22 уличных комитетов. На территории района есть 195 общин[1], нет посёлков и деревень.
Содержание
История
Изначально Ливань был западным пригородом Гуанчжоу известным как Сигуань и Хуадай, расположенный между двумя уездами Паньюй и Наньхай. 15 февраля 1921 года Ливань и Гуанфу (сейчас Юэсю) легли в основу созданного города Гуаньчжоу. Фанцунь получил статус района в 1949 году. В 2005 году Ливань был объединён с Фанцунь в единый район.
География
Юэсю расположен в центральной части города и граничит с районами Байюнь на севере, Паньюй — юго-востоке (по реке Чжуцзян), Наньхай[2] — западе (по каналу реки Чжуцзян Фошань), Юэсю и Хайчжу — востоке (по южному руслу Чжуцзян). Район разделен рекой Чжуцзян на две основные частиː Сигуань (северо-восточная часть) и Фанцунь (юго-западная). Разветвлённое русло и притоки Чжуцзян образуется множество островов различных размеров.
На территории района нет крупных парковых зон. Южнее станции Чжоншанба у Внутренней кольцевой дороги расположен парк Ливань (Liwan Lake Park 荔湾湖公园; 94 Long Jin Xi Lu).
Транспорт
Две части района Сигуань и Фанцунь соединены мостом (идет через остров и пересекает два русла) и тоннелем для автотранспорта и метро. Ливань с районом Хайчжу связывают (с севера на юг) тоннель Чжоутоуцзи, мосты через южное русло Чжуцзян Хэдон и Яцзиша, с районом Паньюй — мост через Чжуцзян автодороги S39. Ливань с районом Наньхай города Фошань через Чжуцзян и ее канал Фошань соединены тремя мостами (автодорог S113 и метро, S267, S43), через Чжуцзян на севере — нет мостов и тоннелей.
На севере проходят две линии Шестая метрополитена Гуанчжоу (станции Hesha, Tanwei, Ruyifang, Huangsha, Cultural Park) и Пятая (станции Jiaokou, Tanwei, Zhongshanba, Xichang, Xicun), где участок Цзяокоу—Танвэй соединяет Сигуань и Фанцунь. С севера на юг идёт Первая линия (станции Chen Clan Academy, Changshou Lu, Huangsha, Fangcun, Huadiwan, Kengkou, Xilang), соединив Сигуань и Фанцунь, а затем идет на запад как линия Guangfo[3] (станции Xilang, Jushu, Longxi) с пересадкой на станции Силан. Также строится станция Культурный парк нового участка Восьмой линии с пересадкой на одноименную станцию Шестой линии, который соединит районы Ливань и Хайчжу.
Напишите отзыв о статье "Ливань"
Примечания
Ссылки
- [www.lw.gov.cn Government Website]
|
Это заготовка статьи по географии КНР. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ливань
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
