Мария Анна, эрцгерцогиня Австрийская
Эрцгерцогиня Мария Анна Йозефа Антония Габсбург-Лотарингская (нем. Maria Anna Josepha Antonia von Habsburg-Lothringen; 6 октября 1738, Вена — 19 ноября 1789, Клагенфурт) — дочь императрицы Марии-Терезии.
Биография
Эрцгерцогиня Мария Анна (иногда также Марианна) была второй дочерью Марии-Терезии и Франца Стефана Лотарингского. Мария-Терезия обращала мало внимания на воспитание дочери: главным для неё был наследник трона, Иосиф, а из дочерей любимицей стала Мария Кристина. В 1757 году Мария Анна перенесла тяжёлое лёгочное заболевание. Она была при смерти и получила миропомазание. Эрцгерцогиня выздоровела, но с тех пор страдала астмой и искривлением позвоночника. У Марии Анны установились особенно тесные отношения с отцом; она разделяла его увлечение естественными науками.
В 1765 году семья гостила на свадьбе второго сына Марии-Терезии, Леопольда в Инсбруке. Проездом они посетили Клагенфурт, где Мария Анна побывала в женском монастыре. Эта поездка оказала на неё большое влияние. Кончина отца 18 августа 1765 года укрепила её в решении уйти в монастырь. Из-за состояния здоровья Марии Анны выдать её замуж оказалось невозможно, и её сделали в 1766 году аббатисой женского монастыря в Праге, где она должна была получать пенсию в 20 000 гульденов. Эрцгерцогиня не захотела жить в Праге и настояла на своём переводе в Клагенфурт, где для неё специально построили дом.
Под руководством Игнаца фон Борна Мария Анна занялась приумножением принадлежавшей её отцу коллекции минералов и насекомых, которая впоследствии стала частью Музея естествознания в Вене. Она также увлекалась нумизматикой и выпустила книгу о памятных монетах, выпущенных в царствование Марии-Терезии, занималась живописью и рисованием. Эрцгерцогиня интересовалась археологией и сама принимала участие в раскопках.
В 1780 году, после кончины Марии-Терезии, Мария Анна окончательно переселилась в Клагенфурт, где скончалась в 1789 году после тяжёлой болезни.
Родословная
Напишите отзыв о статье "Мария Анна, эрцгерцогиня Австрийская"
Литература
- Thea Leitner: Habsburgs vergessene Kinder, PIPER 1996, ISBN 3-492-21865-2
- Friedrich Weissensteiner: Die Töchter Maria Theresias, Kremayer & Scheriau, 1991, ISBN 3-218-00591-4
Отрывок, характеризующий Мария Анна, эрцгерцогиня Австрийская
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
