Голубчик, Марк Михайлович

Марк Михайлович Голубчик
Дата рождения:	6 августа 1934(1934-08-06)
Место рождения:	Киев, Украинская ССР
Дата смерти:	25 ноября 2001(2001-11-25) (67 лет)
Место смерти:	Саранск, Россия
Страна:	СССР СССР Россия Россия
Научная сфера:	Экономическая, социальная и политическая география
Место работы:	Мордовский государственный университет
Учёная степень:	Доктор географических наук
Учёное звание:	Профессор
Альма-матер:	Саратовский государственный университет
Награды и премии:	«Почетный диплом Русского географического общества» (1994) «Заслуженный деятель науки Республики Мордовия»

Марк Михайлович Голубчик (6 августа 1934, Киев — 25 ноября 2001, Саранск) — советский и российский экономико- и политико-географ, страновед, автор множества научных работ и учебников для высшей школы. Научные исследования М. М. Голубчика посвящены проблемам экономической и социальной географии развивающихся стран, географии природных ресурсов мира, пространственной структуре мирового хозяйства, политической географии, экономико-географическому страноведению. На рубеже XX–XXI века он занял 42 место в ряду лучших географов мира. В 2004 году вышла книга памяти М. М. Голубчика.

Образование

В 1957 г. окончил с красным дипломом географический факультет Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского. Он был единственным на факультете сталинским стипендиатом. В 1957—1960 гг. Марк Михайлович работал учителем географии в средних школах Оренбургской области и Саратова. В 1960—1963 гг. М. М. Голубчик учился в аспирантуре Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина.

Научная деятельность

М. М. Голубчик начинал с работ в духе классического страноведения, опубликовав в 1968 г. монографию «Федеративная Республика Камерун: экономико-географическая характеристика» — первую отечественную работу по этой республике. С 1963 г. М. М. Голубчик — старший преподаватель, а с 1968 г. — заведующий кафедрой экономической географии Новосибирского государственного педагогического института. В 1970 г. он переехал в Саранск и стал работать в Мордовском государственном университете в качестве доцента, затем — заведующего кафедрой экономической (ныне — экономической и социальной) географии (1979—2001 гг.). Он читал курсы «Экономическая и политическая география зарубежных стран», «География мирового хозяйства», «История и методология географической науки», «Мировая экономика» и другие.

В 1987 г. выходит его монография «География лесных ресурсов и лесного хозяйства развивающихся стран», в которой излагается опыт комплексной географической характеристики лесных ресурсов и лесного хозяйства стран Азии, Африки, Латинской Америки и Океании, рассматриваются специфичность, глобальное изменение и основные черты мировой географии лесных ресурсов, эколого-экономические и экономико-географические проблемы их хозяйственного освоения. По результатам исследований в 1990 г. М. М. Голубчик защитил докторскую диссертацию на тему «Лесоресурсный потенциал развивающихся стран и его использование: экономико-географический анализ», в которой излагается опыт комплексной географической характеристики лесных ресурсов и лесного хозяйства стран Азии, Африки, Латинской Америки и Океании, рассматриваются специфичность, глобальное изменение и основные черты мировой географии лесных ресурсов, эколого-экономические и экономико-географические проблемы их хозяйственного освоения. Позднее появились значительные работы по политической географии и географии мирового хозяйства. В области политической географии им дана характеристика основных этапов политико-географической истории человечества, новейших изменений и современного состояния политической карты мира в целом и его крупных регионов (с выделением актуальных политико-географических проблем и событий).

Значительную роль в формировании методологии современной географии играли сборники научных трудов по геосистемам, регулярно издававшиеся под редакцией М. М. Голубчика. Большой вклад он внес в новые направления современной социальной географии — изучению образа, уровня и качества жизни. Ключевыми для последних десятилетий работы М. М. Голубчика можно считать учебные пособия для высшей школы. Около 20 лет он был заведующим кафедрой экономической и социальной географии Мордовского государственного университета, являлся член-корреспондентом Российской академии естествознания, активно работал в Головном совете по географическим наукам Министерства образования РФ. Руководитель научных проектов по грантам РФФИ, РГНФ, Фонда фундаментального естествознания. М. М. Голубчиком опубликовано более 200 научных работ, в том числе 17 монографий и учебных пособий для высшей школы. Под его редакцией было издано более 10 сборников научных статей.

Основные работы

• «Федеративная Республика Камерун: экономико-географический очерк» (1968).
• «География Мордовской АССР» (1986).
• «География лесных ресурсов и лесного хозяйства развивающихся стран» (1987).
• «Введение в экономическую и социальную географию» (1993).
• «География мирового хозяйства» (1993).
• «Использование природных ресурсов и охрана природы» (1996).
• «История географии» (1998).
• «Политическая география мира» (1998).
• «Политическая карта мира» (2001).
• «География» (2003).
• «Экономическая и социальная география (основы науки)» (2004).
• «Теория и методология географической науки» (2005).

Литература

• Ямашкин А. А. Голубчик Марк Михайлович / А. Ямашкин // История Мордовии в лицах: биогр. сб. — Саранск, 1997. Кн. 2. — С. 115.
• Файбусович Э. Л. Памяти Марка Михайловича Голубчика [Географ] / Э. Л. Файбусович // Вестн. Морд. ун-та. — 2001. — № 3/4. — С. 169—171.
• М. М. Голубчик: Памяти ученого // Регионология. — 2001/2002. — № 4/1. — С. 318—319.
• Марк Михайлович Голубчик (1934—2001): памяти товарища / Друзья и коллеги // География в шк. — 2002. — № 2. — С. 94.
• Ямашкин А. Голубчик Марк Михайлович / А. Ямашкин // Мордовия: энцикл. — Саранск, 2003. — С. 78.
• Географ и география: Марк Михайлович Голубчик / Составители А. М. Носонов, А. А. Ямашкин. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2004. — 132 с.

Отрывок, характеризующий Голубчик, Марк Михайлович

Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.