Маршалл, Чарльз
| Чарльз Маршалл | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения |
Уоррентон, Виргиния |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Балтимор, Мериленд |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1861—1865 (КША) |
| Звание |
|
| Командовал |
генерал-адъютант Северовирджинской армии |
| Сражения/войны | |
| В отставке | |
Чарльз Маршалл (англ. Charles Marshall; 3 октября 1830 — 19 апреля 1902) — американский военный, офицер армии Конфедерации во время Гражданской войны в США. Служил поручиком, генерал-адъютантом и военным секретарём при генерале Роберте Ли. Он приходился дядей генералу времён Второй мировой войны, Джорджу Маршаллу.
Содержание
Ранние годы
Маршалл родился в Уоррентоне, Вирджиния, в семье Алексадра Джона Маршалла и Мэри Роуз Тэйлор Маршалл. Он приходился внучатым племянником главному судье США Джону Маршаллу и троюродным братом полковнику Джеймсу Маршаллу, погибшему под Геттисбергом. Чарльз Маршалл учился в школе Ричарда Смита и академии Уоррен-Грин в Уоррентоне, затем в 1848 году окончил Вирджинский Университет с учёным званием магистра. С 1850 по 1852 год он работал профессором математики в Индианском университете. Вернувшись в Вирджинию, он начал изучать право, а в 1853 году переехал в Балтимор, где был допущен к юридической практике и начал работать в юридической фирме Уильяма Шлея. В декабре 1856 года он женился на Эмили Эндрюз, дочери героя мексиканской войны, полковника Тимоти Патрика Эндрюза, которая приходилась сестрой Ричарду Сноудену Эндрюзу. У них родилась дочь, но Эмили умерла в 1858 году[1].
Гражданская война
Генерал Ли долгое время был другом семьи Маршаллов, а после начала войны он определил его в свой личный штаб в звании капитана. Это произошло 21 марта 1862 года. Маршалл присутствовал рядом с Ли во время всех сражений Северовирджинской армии.
По штату того времени Ли имел в штабе шесть офицеров: одного военного секретаря, четырёх поручиков и одного генерал-лейтенанта. Маршалл служил на всех этих должностях. «У Маршалла была особая роль в штабе генерала Ли, — писал Уоррен Робинсон, — он составлял официальные рапорты кампаний, почти всю корреспонденцию президенту Дэвису и письма в военное министерство. Именно Маршалл проверял все сообщения, поступающие в штаб от подчинённых. Маршалл был самым доверенным лицом генерала Ли и хорошо помнил все события того времени». Иногда Маршалл записывал приказы со слов генерала Ли, формулируя их по своему усмотрению, основываясь на том, что имел в виду Ли в ходе устного обсуждения его намерений[2].
Послевоенная деятельность
Напишите отзыв о статье "Маршалл, Чарльз"
Примечания
- ↑ Hall, p. 673.
- ↑ Robinson, 2007, p. 52.
Литература
- Hall, Clayton Colman. Baltimore: Its History and Its People, Lewis Historical Publishing Company, 1912.
- Marshall, Charles. Lee’s Aide-de-Camp, edited by Sir Frederick Maurice and Gary W. Gallagher, Bison Books, 2000. ISBN 978-0-8032-8262-9
- Marshall, Charles. [archive.org/details/appomattox00mars Appomattox]. — Baltimore: Press of Guggenheimer, Weil & co., 1894. — 36 p.
- Robinson, Warren C. Jeb Stuart and the Confederate Defeat at Gettysburg. — University of Nebraska Press, 2007. — 217 p. — ISBN 0-8032-1101-5.
Ссылки
|
Портал «Гражданская война в США» |
|---|
- [www.nps.gov/apco/learn/historyculture/charles-marshall.htm Charles Marshall--Aide, Scribe, Agent of History]
- [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9C07E2D91638E233A2575BC2A9679C94659ED7CF GEN. LEE’S MILITARY SECRETARY.; Col. Charles Marshall, Well Known in Baltimore as a lawyer and Storyteller] — статья в «New York Times» от 28 января 1894 года
|
Это заготовка статьи об участнике Гражданской войны в США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Маршалл, Чарльз
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
