Математика. Поиск истины

Математика. Поиск истины
Mathematics and the Search for Knowledge
Автор:	Морис Клайн
Жанр:	Научно-популярная литература
Язык оригинала:	Английский
Оригинал издан:	1985
Переводчик:	Юлий Данилов
Издатель:	Римис
Выпуск:	2007
Страниц:	400 стр.
Носитель:	Твердый переплет
ISBN:	5-9650-0037-5 (русск.) 0-19-503533-Х (англ.)
Предыдущая:	Математика. Утрата определённости

«Математика. Поиск истины» (англ. Mathematics and the Search for Knowledge) — книга американского профессора математики Мориса Клайна. Частично пересекаясь с его предыдущий книгой «Математика. Утрата определённости», книга рассказывает о развитии математических идей как об источнике знаний человека об окружающем мире, начиная с астрономических теорий древних греков и заканчивая современными теориями.

В отличие от многочисленных теорий, появлявшихся с античных времен и до теории тяготения Ньютона включительно, описывавших различные физические явления окружающего мира, которые были часто интуитивно понятны или могли быть механически объяснены, все современные теории, такие как электромагнетизм, теория относительности, квантовая механика, есть суть математическое описание реальности, которому невозможно дать наглядную интерпретацию, которая была бы доступна нашим органам чувств. О понятиях, которые появляются и используются в этих теориях для описания реальности, известно единственное − математические соотношения, которым они удовлетворяют (например, электромагнитная волна, корпускулярно-волновой дуализм, четырехмерное пространство-время или электрон).

Из-за ограниченных возможностей наших органов чувств (например, из всего спектра электромагнитного излучения человеческий глаз различает лишь небольшую часть) и способности вводить нас в заблуждения (например, обман зрения), человек вынужден прибегать к использованию математики, как инструменту, который позволяет не только компенсировать несовершенство наших органов чувств, но также получать новые знания, не доступные нашему чувственному восприятию.

Автор подводит к мысли, что окружающий нас мир есть не то, что доступно нам в ощущениях, а скорее то, что говорят созданные человеком математические теории.

Из авторского «Вступления» к книге:

«…главное внимание здесь уделено описанию того, что мы узнаем о реальностях окружающего мира посредством одной лишь математики. Не вдаваясь в изложение идей и методов самой математики, я постараюсь рассказать о том, какие черты основных явлений современного мира мы постигаем с её помощью.»

«Вопреки впечатлению, которое обычно складывается у тех, кому довелось прослушать курс математики в стенах учебного заведения, математика — это не просто набор более или менее хитроумных приемов для решения задач. Математика открывает нам немало такого, о чем мы не знали и даже не подозревали, хотя речь идет о явлениях весьма существенных, и нередко её выводы противоречат нашему чувственному восприятию. Математика — суть нашего знания о реальном мире. Она не только выходит за пределы чувственного восприятия, но и оказывает на него воздействие.»

Переводы на русский язык

• Клайн М. [scisne.net/a1357 Математика. Утрата определённости]. — М.: Мир, 1984. — 446 с.
• Клайн М. [scisne.net/a1352 Математика. Поиск истины]. — М.: Мир, 1988. — 295 с.

Обе книги переизданы в 2007 г. в издательстве «РИМИС».

См. также

• Кризис оснований математики

Ссылки

• Mark Cartwright [books.google.com/books?id=cH2cYpPjEbsC&pg=PA55 Review of Mathematics and the Search for Knowledge] // New Scientist. — 1985. — 28 ноября.

Отрывок, характеризующий Математика. Поиск истины

– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.