Матос, Грегориу де

Грегориу де Матос
порт. Gregório de Matos Guerra
Дата рождения:	23 декабря 1636(1636-12-23)
Место рождения:	Салвадор, Бразилия
Дата смерти:	26 ноября 1696(1696-11-26) (59 лет)
Место смерти:	Ресифи, Бразилия
Гражданство:	Португальская империя
Род деятельности:	адвокат, поэт, прозаик
Направление:	поэзия, проза
Жанр:	сатира
Язык произведений:	португальский

Грегориу де Матос Герра (порт. Gregório de Matos Guerra; 23 декабря 1636, Салвадор — 26 ноября 1696, Ресифи) — бразильский поэт и писатель, представитель колониального бразильского барокко. Автор многих лирических и религиозных произведений. Наибольшую известность ему принесли сатирические стихи, за которые он получил прозвище «Уста Преисподней» (порт. Boca do Inferno).

Биография

Грегориу де Матос Герра родился в бразильском городе Салвадор, штат Баия, в 1636 году в семье португальского дворянина Грегориу де Матоса и Марии да Герра. Учился в иезуитском колледже. С 1652 по 1661 год учился на юридическом факультете Коимбрского университета в Португалии. Во время учёбы он женился на Микаэлле де Андраде. Два года спустя был назначен судьёй в Алкасер-ду-Сале. В 1672 году он служил адвокатом. Овдовев, он вернулся в Баию в 1679 году. Во второй раз женился в 1691 году на Марии душ Повуш, вёл богемную жизнь. Недовольный, он критиковал всех и вся: церковь, правительство, людей всех категорий, от богатых и могущественных до самых нищих, не разделяя ни по расе, ни по профессии. Непочтительные и сатирические писания в конечном итоге довели его до беды, и Грегориу был сослан в Анголу в 1694 году. Там он смертельно заболел. Тяжело больному де Матосу удалось вернуться в Бразилию в следующем году, но ему были запрещены въезд в Баию и занятие поэзией. Последние месяцы прожил в Ресифи, где умер в 1696 году. За несколько минут до смерти он попросил двух католических священников прийти к нему и стоять по сторонам его тела, после чего, как утверждается, заметил, что «умирает между двумя разбойниками, подобно Иисусу Христу во время распятия».

Произведения

Вследствие острой сатиричности сочинения Грегориу де Матоса не публиковались и не были широко известны до XIX века. Все изданные позже произведения найдены в частных дневниках и рукописях.

Бразильская академия литературы издала сборник его стихов в шести томах:

• Sacra (Священное — том 1, 1923)
• Lirica (Лирическое — том 2, 1923)
• Graciosa (Изящное — том 3, 1930)
• Satírica (Сатирическое — тома 4—5, 1930)
• Ultima (Последний — том 6, 1933)

Ссылки

• [www.revista.agulha.nom.br/grego.html Poems by Gregório de Mattos]  (порт.)
• [www.academia.org.br/abl/cgi/cgilua.exe/sys/start.htm?sid=190 Gregório de Mattos' biography at the official site of the Brazilian Academy of Letters]  (порт.)
• [www.ufba.br/~gmg/english/en-welcome.html Грегорио де Матос — посвящение поэту]
• [www.cultura.salvador.ba.gov.br/index2.php Сайт Фонда Матоса]  (порт.)

Отрывок, характеризующий Матос, Грегориу де

– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.