Мец Масрик
| Село
Мец Масрик
Մեծ Մասրիկ
Показать/скрыть карты
|
Мец Масрик (арм. Մեծ Մասրիկ) — село в Армении в марзе Гехаркуник, район Варденис.
География
Село расположено на юго-восточной пригороде г. Вардениса в 170 км к востоку от Еревана, в 75 км к юго-востоку от областного центра — города Гавара, в 3 км от озера Севан и 5 км от Сотка.
История
Прежние названия села: до 1995 года — азерб. Боюк Мазра.
В советское время это селение было одним из пяти населённых пунктов Вардениса, в которых азербайджанцы жили бок о бок с армянами до начала конфликта в Нагорном Карабахе в 1988 году. На сегодняшний день основные жители села армяне. Недалеко от села был расположен малый аэропорт Варденисского района Армянской ССР. После объявления Арменией своей независимости в 1991 году аэропорт перестал функционировать.
Численность населения — 4187 человек на 1 декабря 1988, 3066 человек на 1 января 2012[1].
Экономика
В советское время в селе было развито сельское хозяйство, в основном животноводство и выращивание табака. В XXI веке экономическая деятельность населения тесно связана с экономикой Вардениса. А также развита небольшая торговля, фермерство, рыболовство.
Достопримечательности
В северной части села расположены Варденисские горы, на вершине которых круглогодично лежит снег.
Напишите отзыв о статье "Мец Масрик"
Примечания
- ↑ Армстат. [www.armstat.am/file/article/sv_06_13r_520.pdf социально-демографический сектор социально-экономическое положение Республики Армения]. Социально-демографический сектор (Результаты переписи населения проведенной в Республике Армения с 12-21 октября 2011 года). Армения (2013).
Отрывок, характеризующий Мец Масрик
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
