Мой друг Сократик
| Мой друг Сократик | |
| Mans draugs Sokrātiņš | |
 | |
| Жанр |
детский фильм |
|---|---|
| Режиссёр | |
| В главных ролях |
Раймонд Павловс |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
67 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Мой друг Сократик» (латыш. «Mans draugs Sokrātiņš») — телевизионный художественный фильм режиссёра Андриса Розенбергса по мотивам повести Владимира Железникова «Каждый мечтает о собаке». Снят по заказу Гостелерадио СССР на Рижской киностудии в 1984 году.
Сюжет
Раймонд учится в четвёртом классе одной из рижских школ. Ребята прозвали его Сократиком за обострённое чувство справедливости и склонность к разговорам на отвлечённые темы. Родители в командировке и Раймонд находится под присмотром своего деда, бывшего моряка.
Как-то вечером к ним в гости заглянул капитан дальнего плавания, старый товарищ деда. Сквозь сон Раймонд слышал их разговор. Друзья вспоминали молодые годы и капитан поведал о сокровищах, якобы спрятанных в том доме, где они жили до войны.
Сократик решил, что капитан хочет забрать золото себе. Он рассказал о кладе ребятам и они после уроков пошли к старому дому. Когда стало понятно, что никаких сокровищ нет, рассердившиеся кладоискатели набросились на виновника с кулаками.
Раймонду было стыдно, что он подозревал своего деда в попытке присвоить клад. С тяжёлым сердцем он пошёл посоветоваться с Арнольдом Борисовичем, бывшим лётчиком-испытателем. Тот как мог успокоил Сократика, рассказав в качестве примера свою историю о несправедливом для него выводе товарищей о серьёзной аварии испытуемого им самолёта.
В ролях
- Раймонд Павлов — Сократик
- Янис Упмалис — Янис Кулаков
- Анна Видулея — Анна Кулакова
- Кристина Клетниеце — Кристина
- Крист Калниньш — Крист
- Арнис Лицитис — Арнольд Борисович
- Вальдемар Зандберг — дедушка Сократика
- Улдис Думпис — папа Яниса и Анны
- Улдис Ваздикс — папа Сократика
- Нормунд Вейнбергс — «Жирафа»
- Даце Балоде — Даце
- Майрита Барановска — Майрита
В эпизодах:
М. Янаусе, В. Криева, А. Фринбергс, О. Кродерс, Р. Анцанс
Я. Лембергс, К. Янсоне, К. Линденблате, И. Трейс и ученики рижских школ
Съёмочная группа
- Автор сценария: Владимир Железников
- Режиссёр-постановщик: Андрис Розенбергс
- Оператор-постановщик: Рихард Пикс
- Композитор: Имантс Калныньш
- Художник-постановщик: Гунарс Балодис
- Звукооператор: Игорь Яковлев
- Режиссёр: С. Бердичевский
- Оператор: Гунар Криевс
- Художник по костюмам: Е. Кундзиня
- Художник-гримёр: К. Лапиня
- Монтажёр: Т. Мусницкая
- Редактор: Владлен Дозорцев
- Музыкальный редактор: Николай Золотонос
- Мастер по свету: И. Даркевиц
- Ассистенты: Э. Данцберга, Р. Госиньш, Р. Ритумс, У. Миллерс, А. Мейдропа, А. Микелсоне
- Консультант: Анна Эйжвертиня
- Административная группа: С. Матвека, М. Мединска, А. Карпович
- Директор: М. Курситис
Технические данные
- Обычный формат
- Цветной
- 67 минут
- 7 частей
- 1838,7 метра
Напишите отзыв о статье "Мой друг Сократик"
Ссылки
- [www.nfc.lv/lmdb/movies/movie.php?mov_id=1569 Информация о фильме на сайте Латвийского киномузея] (латыш.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Мой друг Сократик
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
